Василий Аксенов - Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине

Краси н. …Я лично и сейчас очень скептически отношусь к возможности сколько-нибудь удовлетворительной постановки работы ЦК при русских полицейских условиях, пока партия не объединена в одно целое. Задача ЦК страшно трудна, а требования к нему, поставленные на II съезде, неизмеримо велики…

Прежде чем попасть сюда, мне пришлось на несколько дней заехать в уездный город Женеву. Этого краткого времени было достаточно, чтобы понять, какие настроения, какая практическая политика может и по необходимости будет вырастать в такой атмосфере, понять, что, пока у нас преобладает заграница, мы не выйдем из того тупика, в котором партия сидит второй год. Щедрин когда-то восклицал: «Провинция, ты губишь людей!» К загранице можно применить то же. И я могу только пожелать, чтобы возможно большее число наших выдающихся товарищей возможно скорее приехали к нам в Россию. Я не хочу быть непонятым. Роль заграницы в прошлом громадна. Товарищи, которые собрались здесь к 1900 г., совершили громадную работу, их усилиями, их знанием, их талантом заложен фундамент всей нашей партии, как партии социал-демократической. …Но с момента, когда важнейшие теоретические вопросы были выяснены, когда были созданы и проведены в устав известные схемы будущей действительной организации партии, когда наступило время воплощения этих схем в жизнь, – заграница оказалась тормозом, препятствием, мешающим дальнейшему правильному развитию, – развитию партии. Точка зрения теоретиков, всегда склонных на первое место ставить свои схемы и лишь потом жизнь, сказалась немедленно же после II съезда в оценке деятельности ЦК меньшинством и потом «Искрой». Брюзжание, ворчливое недовольство, самая придирчивая, самая мелочная критика каждого шага, который делал или еще только собирался сделать ЦК, наконец, приписывание ему бюрократизма, канцеляризма, желания всех и вся стеснить, подавить, раскассировать и прочих качеств, существовавших лишь в воображении женевских и цюрихских ясновидцев, – таково то содействие, которое ЦК, а через него и вся партия получили от заграницы при первых же попытках создать то, чего II съезд, вопреки мнению многих, не создал, для чего он только наметил схемы и нормы: создать действительную, единую, централистически организованную партию.

…Заграница сделала для партии все, что она могла сделать. С того момента, когда перед РСДРП практически встали задачи действительного создания партии, центр тяжести партийной политики переносится в Россию. Единая с.-д. рабочая партия может быть фактически создана только сконцентрированием наибольшего количества сил в России, около российского центра. Мы должны затратить нашу энергию именно в этом направлении, должны сделать российский центр действительным центром нашей партийной жизни, предоставив в его распоряжение возможно большие материальные средства, а также и литературные силы. Партия, – единая централистическая с.-д. партия, – или не будет создана вовсе, или она будет создана нами там, дома, в России.

Красин посмотрел на идущего рядом, стучащего зонтом и улыбающегося своим мыслям Ленина и подумал, что это очень здорово, что состоялся III съезд и впереди теперь ясная цель и новый взлет борьбы, и замечательно то, что они поняли друг друга и он идет сейчас по Лондону рядом с человеком, который и принес партии эту ясность.

Ленин глянул искоса на прямого и стройного своего спутника в чуть сдвинутой набок шляпе и очень отчетливо вспомнил то, что говорил недавно Лядову:

– А все-таки большая умница наш Никитич, хорошо, что он с нами…

СОСТАВ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА ПАРТИИ,

ВЫБРАННОГО НА III СЪЕЗДЕ:

Ленин – ответственный редактор Центрального Органа и представитель ЦК за границей, Красин (Зимин) – ответственный техник, финансист и транспортер, Богданов (Максимов) – ответственный редактор и организатор всей литературной части ЦК в России, Рыков (Сергеев) и Постоловский (Михайлов) – заведуют партийно-организационной работой в России.

На случай большого провала кандидатами в ЦК назначались: Эссен (Бур), Румянцев (Шмидт) и Гусев. Любимов (Зоммер) и Бибиков (Клещ) выделены в помощь Красину.

Ленин осуществляет связь с ЦК через секретарей Бюро ЦК в России – Афанасьеву (Серафима) и Стасову (Абсолют).

Они шли по узкому переулку, который запирало белое в черном переплете карнизов и рам то ли старинное, то ли стилизованное под старину здание крупного магазина.

В витрине магазина Красин увидел галстуки, повязанные виндзорским узлом. Он остановился в некотором замешательстве. Цены были сумасшедшие для члена ЦК РСДРП, но вполне по плечу инженеру Красину.

– Если бы мы могли приодеть своих агентов, – вздохнул Красин. – Российский жандарм благоговеет перед белой манишкой, а на черную косоворотку сразу же делает стойку, как гончая.

Ленин прищурился и, отступив на полшага, осмотрел Красина с головы до ног, удовлетворенно усмехнулся.

– Скажите, Леонид Борисович, правда, что вы в Баку спасли во время шторма несколько человек? О вас рассказывали, что вы прямо в вашем комильфотном облачении бросились в бушующие волны и…

– А знаете, что о вас говорят партийцы на Кавказе, Владимир Ильич? Один из них уверял, что вы двух саженей росту, с длинными черными усами и креститесь четырехпудовой гирей.

Ленин захохотал, схватил Красина за пуговицу.

– Сознайтесь, сознайтесь, Леонид Борисович, спасали утопающих?

– Участвовал в спасении, – сказал Красин.

Ленин пуговицу отпустил.

– Хорошо, что вы сильный. Мы должны быть сильными. Кто знает, что нас ждет впереди. Физические упражнения – великая штука. Любой свободный час надо использовать для бега, плаванья, коньков, гимнастики…

– Помните Фауста? – улыбнулся Красин. – Готов продать душу черту за вечную молодость, а ведь об утренней гимнастике – ни слова!

Ленин усмехнулся:

– Это фольклорный Фауст. А у Гете речь идет не о молодости, а о познании жизни. «Суха, мой друг, теория везде, а древо жизни вечно зеленеет…» Вообще-то, – продолжал он с улыбкой, – утренняя гимнастика – вещь препротивная, но нужная. Согласны?

– Согласен.

Они вышли на респектабельную Риджент-стрит. Толпа здесь значительно отличалась от разношерстного месива Оксфорд-стрит. Тон тут безусловно задавали собаки, огромные, чинно выступающие лоснящиеся доги, колли и сенбернары, маленькие пушистые японки с бантиками, тибетские терьеры, пудели.

– Так вы отбываете завтра? – спросил Ленин.

– Да, в Виши. Морозов мне назначил там встречу.

– Что он за человек?

– Раздвоенный, мечущийся, может быть, даже больной. Умница высшего толка.

Между тем они вышли на Пиккадилли-серкус, маленькую площадь с золоченой статуей Эроса посредине, вокруг которой кружили экипажи и открытые автомобили с обитыми мягкой кожей сиденьями, напоминавшие коляски без лошадей.