Василий Аксенов - Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине

– Дозволяю.

– Благодарю, Михаил Константинович!

«Спасибо, свиное рыло, чучело напыщенное, одряхлевший Скалозуб. Да почему же, почему ты поставлен надо мной и даешь сейчас мне, тонкому стратегу, эту дурацкую работу? Где же я недоглядел? Где же?.. А не подкатиться ли к самому графу Сергею Юльевичу? Ведь мы же с ним в полном смысле единомышленники. Спокойно, спокойно, Ехно – на рысьих лапках, Егерн – удар по темени… Мы еще потолкуем, господин Караев…»

– Хотелось бы, Михаил Константинович, помимо служебной субординации сохранить нормальные человеческие отношения, которые у нас сложились еще в Баку.

– Бур-р-р кха…

– А все-таки, Михаил Константинович, взгляните-ка на нынешние события – моя тенденция берет верх! Правительство решило спустить пар. Что такое манифест, как не приоткрытый клапан? Согласны?

– Наше дело маленькое.

– Мудрое решение и единственно правильное. Пошумят, попоют и успокоятся, страсти из подполья будут перенесены в Думу под присмотр полиции. В конце концов какие-то формы, виды, контуры свобод необходимы в нынешнее время. Как вы считаете, Михаил Константинович? Почему вы молчите? Ведь у вас же трезвый и жесткий аналитический ум!

– Наше дело маленькое.

– А! Так вы не согласны со мной! Вы полагаете другое развитие? Выпуск не пара, а некоторой толики крови? Вызвать из небытия вооруженных инсургентов и… и ударить, перерезать жилы? Опасная, опасная игра, Михаил Константинович, чреватая для государства…

– Займитесь-ка бумагами, господин подполковник! Не по чину рассуждаете, милостивый государь!

– Слушаюсь!

И з передовой статьи в «Пролетарии»,

написанной В. И. Лениным:

…Развязка приближается. Новое политическое положение обрисовывается с поразительной, только революционным эпохам свойственной, быстротой. Правительство стало уступать на словах и начало тотчас готовить наступление на деле. За обещаниями конституции последовали самые дикие и безобразные насилия как бы нарочито для того, чтобы еще нагляднее представить народу все реальное значение реальной власти самодержавия…

Из листовки МК РСДРП:

…Товарищи! Дальше терпеть нет возможности…

20 октября мы доказали всей Москве нашу мощь. То была мобилизация нашей армии.

Уже недалек тот день, когда она выступит на решительный бой с разбойничьим правительством царя.

«…Это прирожденный авантюрист. Его постоянно одолевали различные фантазии. Одно время его обуяла страсть к воздухоплаванию, но и в этой области он ничего не сделал, так как, собственно, ни к какой серьезной работе не был способен.

Но было у него качество, которое он выказал и в последних печальных событиях, – это безграничная смелость. Когда во время отставки его притиснула нужда, он добывал себе хлеб тем, что давал публичные представления… Поднимался на воздушном шаре и затем опускался с него на землю с помощью парашюта.

В свое время Шмидт приобрел на этом поприще некоторую известность… Но и эту деятельность ему пришлось прекратить после того, как в Риге вследствие не совсем удачного спуска он ударился спиной о палубу барки.

…Имея некоторую протекцию во флоте, он вновь поступил на службу… и оказался способным только к измене и смуте, для чего не требуется ни знаний, ни опыта, а только безудержная смелость, в которой ему никогда нельзя было отказать…»

Красин скомкал «Петербургские ведомости» и бросил в корзину для бумаг. Наемные борзописцы пытаются изобразить революционного моряка как площадного фигляра! Необходимо уже сейчас в «Новой жизни» давать настоящие портреты наших погибших героев – Баумана, Грожана… Сколько их еще будет? Минский, конечно, заартачится… Что-то в последнее время зиц-редактор стал трусить… впрочем, это не мое дело, Ленин и Горький сумеют его уломать… Так, что дальше?

Он взглянул на календарь и в верхнем уголке сегодняшнего листочка увидел слово «дело», взятое в кавычки. – Товарищество «Дело». Сегодня же переговорить! Но деньги на типографию? Малянтович все еще молчит… Феномен должна передать определенную сумму Черту… А что, если перетащить в Петербург бакинскую «Нину»? Идея! Впрочем, нужно посоветоваться с товарищами.

Загорелась лампочка настольного телефона. Красин снял трубку. Послышался хриплый, пивной утренний голос десятника Стекольщикова:

– Господин управляющий, мы уже третью версту до Гавани тянем, стенки осыпаются, а Кузнецов кабелю не дает.

– В депо были, Стекольщиков? – зло спросил Красин.

– Депо, Леонид Борисович, на замке, а господин Кузнецов третий день в «Забалканских нумерах» не просыхают…

– Вы сами в каком состоянии?

Стекольщиков гыгыкнул.

– Я на ногах, господин управляющий.

– Берите извозчика и гоните к Кузнецову. Я плачу. Пригрозите этой свинье, что я его под суд отдам!

Только трубка легла на рычажки, как огонек загорелся снова. На этот раз бархатистый интеллигентный баритончик. Малянтович!

– Хэлло! Леонид Борисович, вы ли?

– Павел Николаевич, дорогой! Жду вас, как манну небесную.

Телефон в этом кабинете редко бездействовал. Заведующего кабельной сетью «Электрического общества 1886 года» вызывали промышленники, заинтересованные в подключении их предприятий к новой системе высокого напряжения, пьяные десятники вроде Стекольщикова, представители иностранных фирм, а также подпольные химики, боевики, связные из комитетов и из-за границы, транспортеры партии и типографщики. Нужно было быть очень осторожным и ловким в обращении с этим аппаратом. Не раз бывало, что во время визита промышленного туза или чиновника министерства какой-нибудь Аристарх орал в трубку, что не хватает гремучей ртути или бикфордова шнура.

Звонка известного адвоката Малянтовича Красин действительно ждал с нетерпением. Несколько дней назад они встречались и обсуждали сложное дело со страховым полисом С. Т. Морозова, оставленным им на имя Марии Федоровны Андреевой. Вдова Морозова всячески препятствовала получению денег, и Малянтович после долгого кряхтенья по настоянию Андреевой взялся распутать сложный клубок отношений.

– Ну-с, Павел Николаевич. Жду с томлением…

– Могу вас обрадовать, Леонид Борисович. Кажется, лед тронулся… Нужно встретиться…

Ликуя, Красин бросил на рычажки трубку. Шестьдесят тысяч рублей как одна копеечка! Сколько проблем с плеч долой! И все-таки не следует отказываться и от десяти тысяч доктора Симонова, тем более что вексель, подписанный Горьким, произвел на доктора исключительное впечатление.

Красин снял трубку.

– Барышня, будьте любезны, 22-19.

– Одну минуточку. Соединяю, – послышался милый женский голос в трубке.