Юрий Вяземский - Детство Понтия Пилата. Трудный вторник

Так случилось, что Луций и Гней Гиртулеи были близки к Квинту Серторию и видели всё, что он делает, слышали всё, что он говорит. И потому, в отличие от своих сородичей, не тешили себя надеждами и постоянно были настороже.

XV.Что же касается четвертой ветви нашего рода, Телесинов, то, хотя ей тоже могло быть предоставлено римское гражданство, однако большинство Телесинов от этой «подачки», как они говорили, отказались, город Эзернию, в который они переселились из своих местечек и деревень, превратили в военный лагерь и, по-прежнему ненавидя и презирая римлян, тщательно готовились к продолжению борьбы за независимость родного Самния.

XVI.Тут как раз вернулся из похода и высадился в Италии Луций Корнелий Сулла. Римских властителей он объявил узурпаторами и преступниками, тем, кто отступится от них, обещал безусловное помилование, а так называемым «новым гражданам» гарантировал полное сохранение их прав.

Напуганные жизнью и осторожные Венусилы заметались между революционным правительством, которое дало им гражданство, и между Суллой, который велел от этого правительства отказаться.

Продажные Неполы, которые всегда чувствовали, на чьей стороне сила, спешно покинули Рим и скоро оказались в Кампании, куда направлялся со своей армией Луций Корнелий Сулла.

XVII.Ты спросишь: а что Гиртулеи? Гиртулеи, как я уже вспоминал, были при Сертории. Серторий же в римском правительстве оказался явно не у дел: избранных на этот год консулов он критиковал за бездарность, полководцев – за беспечность и неповоротливость. От Сертория решили избавиться, и сначала направили в Этрурию для нового набора войск, а затем с той же целью предписали ехать в Ближнюю Испанию.

Ясно, что братья Гиртулеи отправились вместе с ним. Серторий уговорил их, предвидя, что марианцы обречены на поражение.

Стало быть, Неполы переметнулись к Сулле; Венусилы, как рыбы, ушли на дно. А на борьбу с Суллой выступили многие Гиртулеи и все без исключения Телесины. С самого начала они были обречены. Но ненависть к Риму, желание хотя бы на короткий срок защитить и утвердить свою независимость возобладали над здравым расчетом и чувством самосохранения.

XVIII.События этих кровавых годов тебе известны лучше, чем мне. Поэтому кратко напомню лишь о трагической судьбе теперь, пожалуй, самого знаменитого из Понтиев – Авла Понтия Телесина.

Ты помнишь, армия в семьдесят тысяч человек двинулась на Рим. Она состояла из луканов и самнитов. Так вот, луканами командовал Марк Лампоний, а самнитами предводительствовал Авл Телесин. Именно он, обращаясь к солдатам, заявил: «Чтобы избавиться от волков, которые отняли у Италии ее свободу, надо уничтожить лес, в котором эти злобные хищники водятся!».

XIX.Битву у Коллинских ворот теперь уже многие историки описали. Но все они, на мой взгляд, допускают целый ряд неточностей.

Утверждают, например, что Сулла начал проигрывать, потому что войска его были изнурены долгим переходом. Я же полагаю, что дело тут было не в усталости, – какую такую усталость мог причинить короткий переход от Пренесте до Рима для закаленных в боях ветеранов Суллы, исходивших вдоль и поперек Азию, Македонию и Грецию?! К тому же они успели позавтракать и не спеша выстроили боевую линию. Дело было в том, что ветеранам Суллы теперь противостояли не парфянские варвары, не разложившиеся правительственные войска, а великолепно обученные, образцово дисциплинированные самнитские войска – самое воинственное племя Италии и самые гневные враги Рима, а потому – неистово храбрые и яростно неустрашимые.

Далее говорят: Сулла сначала проигрывал, но потом ободрил своих ветеранов, повел их за собой и разбил неприятеля. Это уже чистая ложь! Правое крыло, которым командовал Марк Красс, действительно, стало теснить луканов, которыми руководил Марк Лампоний. Но на левом крыле, выстроенном у храма эрицинской Афродиты перед Коллинскими воротами, против Суллы выступал Авл Телесин. Решительным натиском он расстроил ряды сулланских солдат, смял их и оттеснил к городской стене, так что пришлось запереть ворота. Сам Сулла едва не погиб. Пытаясь остановить отступление своих ветеранов, Сулла носился между ними на белом коне, горячем и резвом. По этому белому коню его быстро узнали, и один из самнитских центурионов, когда Сулла был в нему спиной, собрался метнуть в него копье. Но Авл Телесин схватил его за руку и запретил, заметив, что такого доблестного врага, как Сулла, надо побеждать лицом к лицу, в честном единоборстве, а не в спину и исподтишка. А Сулла потом утверждал в своих воспоминаниях, что не одно, а несколько копий были тогда в него брошены, и что от смерти его спас не Авл Теле-син, а его собственный конюх, который, дескать, хлестнул коня и заставил его отскочить как раз настолько, чтобы копья воткнулись в землю у самого хвоста.

Тот же Сулла потом утверждал, что, осознав это чудесное избавление от смерти, он достал золотое изваяньице Аполлона, которое он вывез из Дельф и которое всегда носил спрятанным на груди, и, целуя этот воинский амулет, воскликнул: «О Аполлон Пифийский, ты, кто в стольких сражениях прославил и возвеличил счастливого Суллу Корнелия, кто довел его до ворот родного города, неужели ты бросишь его теперь вместе с согражданами на позорную гибель?!» И вот, якобы после этого обращения к богу, в сражении наступил перелом: солдаты его прекратили отступление, развернулись, построились и начали победоносное контрнаступление. – Еще большая ложь! Часть его ветеранов уже успела убежать в лагерь и там возвестила, что Сулла-де погиб и сражение проиграно. Оставшиеся пребывали в полном смятении. А от окончательного разгрома Суллу спас не Аполлон, а Марк Красс, который, одержав победу на правом фланге, послал Сулле несколько свежих когорт. Спасло его также подлое предательство, которое совершили кельтские союзники Авла Телесина: в решающий момент сражения три тысячи кельтов, по предварительному уговору с Суллой, вдруг переметнулись на его сторону и обратили оружие против самнитов, своих прежних боевых товарищей.

Или ты скажешь, что светлый Аполлон и Крассу помог, и кельтов толкнул на предательство?

XX.Всех пленных Сулла велел отвести на Марсово поле. Там их два дня держали в оцеплении солдат, без еды и медицинской помощи. На третий день Сулла назначил заседание сената в храме Беллоны. Когда сенаторы собрались и расселись по своим местам, снаружи стали доноситься бряцание оружия и людские стоны. Стоны эти быстро переросли в отчаянные крики и мольбу о помощи. А когда Сулла встал со своего места и начал говорить к сенаторам, никто уже не сомневался, что за стеной храма, возле цирка происходит отвратительная расправа: там, в страшной тесноте, солдаты, словно баранов, режут беззащитных пленных. Сенаторы были потрясены, но державший речь Сулла, нисколько не изменившись в лице, сказал им, что требует внимания к своим словам, а то, что творится снаружи, их не касается: там-де по его повелению вразумляют кое-кого из негодяев.