Елена Степанян - Царский выбор

Василий.Храм-то, конечно, на месте стоит, да может то место далеко оказаться.

Андрей.Думаешь, опять меня отец в касимовском имении запрет?

Василий.Человека никто крепче не запрет, чем он своим собственным телом крепко-накрепко заперт. И ежели он в этой темнице ту свободу обретет, что изначально душе его дарована, то никакие рукотворные темницы ему не страшны. Ты ведь слыхал, как апостолы сквозь запертые двери на свободу вышли? Уж не думаешь ли ты, что у Господа Бога с тех пор силы поубавилось?

Андрей.Ну вот, ты такие вещи говоришь, а хочешь, чтобы я по своей воле от тебя ушел.

Василий.Не бойся, куда бы ты ни ушел, я за тобой приду.

Горница в доме Корионовых. Всеволожский и Аграфена.

Всеволожский(с некоторой неловкостью). Сестрица, я вот спросить хотел. У вас тут странничек этот живет. Андрюшка мой прямо от него не отлипает.

Аграфена(с деланым спокойствием). Старец этот святой своей жизнью известен. Зовут его Василием Матвеевым.

Всеволожский (кивает). Я знаю.

Аграфена(тем же тоном). Он из вольных новгородских крестьян. Лет ему семьдесят. Хозяйство все оставил детям, ну и странствует, как положено. А вообще-то он хорошо знаком Трофиму Игнатьичу, что у князя Прозоровского главным управляющим. Он, кажется, ему какая-то родня. И князю самому он известен, князь тоже Божьих людей привечает.

Всеволожский.Да нет, я что? Конечно, доброе дело. — Просто Андрей этот, он же удержу не знает. Он его замучает вконец. Старому человеку ведь и отдохнуть когда-то надо. А этот готов у него до утра просиживать.

Аграфена (улыбаясь ). Ну, Василия Матвеича утомить нелегко. А за Андрюшкой я прослежу. (Прикасается к его плечу.) Я пока его от Василия не выгоню, спать не лягу. Он же дитя еще. (Вздыхает.) Быстро как дети выросли, да, Ваня? Фимка из всех наших самая младшая, а уже невеста.

Мария, Анна, служанки-портнихи.

Мария (разглядывая куски ткани). Мне этот цвет все же больше нравится.

Анна.Нравится! Ты его что, с кашей есть собираешься? — Цвет не тем хорош, что нравится-не нравится, а тем, что к лицу идет. (Хватает другой кусок.) Вот с этим цветом у тебя лицо белее делается. Это важно, а не то, что тебе нравится.

Мария.А ты что скажешь, Матренушка?

Портниха.Сестрица твоя права, Мария Ильинична! Тебе и этот цвет хорошо, но тот еще больше к лицу.

Анна (похлопывая Марию по плечу). Вот станешь царицей, я уж ладно, так и быть, разрешу тебе сшить платье из того атласа.

Портниха.Ты бы своим нарядом тоже занялась, Анна Ильинична. Время-то идет. Нешто тебе все равно, в чем царю показываться?

Анна (смотрит в зеркало, машет рукой). Во что ни наряжусь, лучше Машки не покажусь.

Портниха (угодливо). Зачем ты на себя так? Разве ты у нас не красавица? Вас же обеих на смотрины выбрали!

Анна (насмешливо). И еще с полтыщи таких же со всей Руси.

Портниха (кроит). А я вот знаю, что вы лучше всех окажетесь.

Анна (сквозь зубы). Смотря для кого. — (Хватает ленту, прикладывает к Марьиной косе.) А вот с лентой как быть? В цвет платья или посветлее?

Портниха.Когда всё закончим да отделаем, тогда и ленту подбирать будем. Когда платье надето, то лучше видно. Ты своим займись, Анна Ильинична!

Анна.Да займусь, займусь. Ты, Матрена, бестолковая. Ты понять можешь? Двоим нам царицами не бывать, а одна должна стать непременно.

Маша смотрится в зеркало.

Маша.Ну так что?

Барашова.Не знаю даже, что сказать. И так хорошо, и так. — Давай-ка у Захара Ильича спросим.

Софья(со смешком). Надо было у Андрея Ивановича спросить. Он сегодня утром к Захару заходил.

Маша гневно раздувает ноздри.

Барашова.Со-оня!!

Софья.Ну уже и пошутить нельзя!

Барашова.Хороши шутки. Маша и так вся испереживалась.

Софья.О чем тут переживать? — (Строго) Праздник. Государь всея Руси женится. А нас всех позвали гостями быть и полюбоваться, как он своей невесте кольцо на палец наденет.

Мать злобно поджимает губы.

Софья (продолжает). Неужели непонятно, что всех этих девиц для того только собрали, чтобы они собою царский праздник украсили? Вам еще подарочки подарят, будете своим внукам показывать и хвастать, как вы при царском обручении были, да не просто так, а в числе первейших красавиц. (Мать и Маша со вздохом кивают.) А боярин Морозов и вся царская родня, да они же права не имеют такое дело на самотек пускать. Простые люди женятся — и то сто раз всё рассчитают да отмерят. А тут сам царь! Он что, хуже всех?

Барашова.Ты все верно говоришь, Софьюшка! Все верно. Но такие смотрины не только для царя делаются. Князья-бояре тоже смотрят, какой товар в Москву отовсюду навезли.

Софья.Князья-бояре на богатство смотрят и на знатность.

Барашова.Всяко бывает. Вдовые за приданым не гонятся.

Софья (фыркает). Из всех бояр, кажись, один Морозов вдовый.

Барашова (вздыхая). Это было бы совсем неплохо.

Маша.Жаль, боярин Пушкин не вдовый.

Софья.Ну хорошо, а Андрею что ты скажешь?

Барашова.У Маши мать есть. Такие вещи родители решают. Мы что, в кабаке, чтоб девица сама себя замуж выдавала?

Маша с лицемерной кротостью смотрит на Софью и разводит руками, мол, «ты же видишь!»

Евдокия и Настасья Порфирьевна подгоняют на Фиму теткины наряды. Иван Родионович и Афанасий сидят поодаль за столом.

Евдокия.Счастье-то какое, что Фимка тетю Грушу ростом не обогнала. Нам бы тогда не поздоровилось. — А ну шагни. Фим, ты что, оглохла?

Фима делает шаг.

Настасья.Нет, хоть на полпальца, а я бы подкоротила.

Фима.Хорошо, подкоротите. — Можно, я наверх пойду?

Евдокия.Нет, нельзя! У нас еще тыща дел, я за тобой не набегаюсь.

Указывает на стол, на котором навалены ленты, украшения и прочее.

Фима (сдавленно вздыхает). Да не нужно столько всего.

Евдокия.А вот это уже мое дело. Я московских княжон своим богатством поразить не хочу, но чтоб ты там хуже всех оказалась, мне совсем не надобно.

Всеволожский (смеется). Берегись, Фимка, хуже всех окажешься.

Афанасий (тяжело вздыхая). Это еще са-авсем не самое страшное.

Настасья, ползая по полу, сметывает подол. Мать снимает с Фимы верхнее платье, закутывает ее в большой платок.