Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 1

Послание это было адресовано одному из крупнейших римских торговцев пшеницей, человеку, чье влияние было значительно. Стоило ему узнать о постыдном поведении Метелла, он пришел в негодование и прожужжал об этом уши заинтересованным лицам. Реакция последовала незамедлительно. По мере того, как время шло, а поток писем не уменьшался, к голосу хлеботорговца присоединились и другие голоса. Сенаторы начали избегать встречи с банкирами и судовладельцами. Пользующийся неограниченной властью клан самодовольных Метеллов был повергнут в уныние.

В своих письмах почтенному члену клана, Квинту Цецилию, проконсулу Африканской провинции, приверженцы умоляли его умерить высокомерие по отношению к принцу Гауде, уделять своим старшим легатам больше внимания, чем собственному сыну, и постараться одержать хоть одну-две по-настоящему впечатляющие победы в войне против Югурты.

Затем разразился скандал с Вагой, который сдался Метеллу прошлой осенью, а теперь восстал и расправился с большинством деловых людей из Италии; к мятежу его подстрекал Югурта – с подачи Турпилия, начальника гарнизона и личного друга Метелла.

Метелл совершил ошибку, защищая Турпилия, когда Марий громко потребовал, чтобы тот был предан военному суду за измену. Эта история стала известна в Риме /из сотен писем, в которых намекалось, что сам Метелл столь же виновен в измене, как и Турпилий/. Новые послания отправили Метеллы своему почтенному Квинту Цецилию в Утику и просили его быть осмотрительней в выборе друзей.

Прежде чем Метеллу пришло в голову, что устроил эту почтовую битву Гай Марий, прошло много недель; и даже когда ему пришлось поверить в это, Свинячий Пятачок недооценил значение эпистолярной войны и не спешил отразить удар. Чтобы он, Цецилий Метелл, лишился репутации в Риме из-за слов какого-то Гая Мария и нескольких невежественных торговцев? Еще чего! Рим не клюнет на эту наживку. Рим принадлежит Метеллу, а не Гаю Марию.

Каждую неделю Марий непременно являлся к Метеллу с требованием освободить его от службы в конце секстилия. И так же регулярно Метелл отказывал ему.

Справедливости ради надо отметить, что у Метелла было о чем подумать помимо Мария и пакостных писем, наделавших шуму в Риме; почти всю свою энергию он тратил на Бомилкара. Много пришлось потрудиться Набдальсе, чтобы, наконец, встретиться с Бомилкаром. Еще больше времени потребовалось затем, чтобы организовать тайную встречу между Бомилкаром и Метеллом. Наконец, в марте – она состоялась – в Утике, в маленькой пристройке к резиденции наместника, куда был тайно приведен Бомилкар.

Они знали друг друга довольно хорошо. Именно Метелл информировал Югурту через Бомилкара обо всем происходившем в те последние, полные отчаяния, дни в Риме, и Бомилкар больше знал о событиях в городском помериуме, чем царь.

Однако во время этой встречи проявились и некоторые новые черты в поведении обоих. Бомилкар нервничал, опасаясь, что его появление в Утике будет замечено, да и Метелл чувствовал себя неуверенно в новой для себя роли тайного агента.

Метелл говорил без обиняков.

– Я хочу закончить эту войну с как можно меньшими потерями и в возможно более короткий срок, – сказал он. – Я нужен в другом месте.

– Да, я знаю о германцах, – вкрадчиво проговорил Бомилкар.

– Поэтому вы понимаете, почему я спешу, – сказал Метелл.

– Да, да, я понимаю. Но все же мне не ясно, чем лично я могу способствовать прекращению военных действий?

– Меня уверили, а в итоге длительных размышлений я убедился в этом, что самый быстрый и лучший способ решить судьбу Нумидии – способ, удачный для Рима – это уничтожить царя Югурту.

Бомилкар внимательно обдумывал слова проконсула. Этот – не то что Гай Марий или Рутилий Руф. Этот – более высокомерен, но куда менее смышлен и независим. Нет, для римлянина ничего важнее Рима. Но каким он видится Цецилию Метеллу, – совсем не тот, о котором мечтает Гай Марий. Разница между Метеллом, каким нумидиец знал его в Риме, и Метеллом, который управлял Африкой, озадачила Бомилкара.

– Это верно, что Югурта – центр сопротивления Риму, – сказал Бомилкар. – Но знаете ли вы, что Гауда не пользуется популярностью в Нумидии? Нумидия никогда не согласится иметь такого правителя. Пусть даже он будет законным царем.

На лице Метелла появилось отвращение, когда он услышал имя Гауды.

– Тьфу! – сплюнул проконсул, – Ничтожество! Какой из него правитель! – Его светло-карие глаза проницательно взглянули на мрачного Бомилкара.

– Если что-нибудь случится с Югуртой, то… Я – и Рим, конечно, – скорее обдумали бы возможность возвести на нумидийский трон человека, которому здравый смысл и опыт подсказывают, что Нумидии лучше всего удастся соблюсти свои интересы, если она будет соблюдать и интересы Рима.

– Согласен. Считаю, что таким образом нумидийские интересы будут соблюдены лучше всего, – Бомилкар помедлил, облизнул губы. – Могли бы вы на меня смотреть как на возможного царя Нумидии, Квинт Цецилий?

– Более чем.

– Хорошо. В таком случае я постараюсь избавиться от Югурты.

– Надеюсь, это случится скоро, – Метелл улыбнулся.

– Как можно скорее. О попытке убийства не может быть и речи: Югурта слишком осторожен. Кроме того, охрана предана ему. Переворот, я думаю, тоже не удастся. Большинство знати вполне довольно тем, как Югурта правит Нумидией – и тем, как ведет войну. Если бы Гауда был для них более привлекателен, все могло бы быть по-другому, – Бомилкар сделал Гримасу. – В моих жилах не течет кровь Мисиниссы, значит, что для воцарения мне потребуется значительная поддержка Рима.

– Что нужно сделать?

– Думаю, единственный способ – сделать так, чтобы Югурта был захвачен римлянами. Я не имею в виду – во время сражения. Я имею в виду засаду. Потом его можно будет или убить на месте, или арестовать. Делайте с ним, что хотите.

– Отлично. Вы, надеюсь, поставите меня в известность заблаговременно, где и как устроить засаду Югурте?

– Конечно. Пограничные рейды – вот идеальная возможность. Югурта планирует провести их немало – как только земля просохнет. Хотя имейте в виду, Квинт Цецилий, возможны несколько кряду неудач, прежде чем вы изловчитесь захватить столь хитрого воина, как Югурта. Я же не хочу подвергать свою жизнь опасности – и Риму я этим пользы не принесу. Но будьте уверены – в конце концов я все же заманю его в ловушку. Не век же и Югурте наслаждаться жизнью.

Однако Югурта был вполне доволен ходом событий. Хотя он значительно пострадал из-за рейдов Мария по самым населенным областям царства, он знал: просторы Нумидии – щит страны. Густонаселенные ее области, наоборот, имели для царя меньшее значение, чем дикая местность. Большинство нумидийских солдат, включая легкую кавалерию, столь знаменитую во всем мире, набиралась из людей, ведущих полукочевой образ жизни – даже там, на дальних склонах великих гор, где Атлас держит на своих плечах небо.