Самид Агаев - Седьмой совершенный

Санитар обследовал Имрана и сказал:

– Хорошо ему досталось, но кости целы.

– Займись им, - приказал офицер, - я оставлю одного человека для охраны.

Дервишей офицер отправил в тюрьму, а сам вернулся в казарму и сел писать рапорт о происшествии случившемся во время дежурства. Имрана положили на свободную кровать, и санитар ушел в свою комнату. Оставшийся стражник некоторое время бодрствовал, охраняя государственного преступника, но вскоре почувствовал, что не в силах бороться с навалившимся на него сном. Тогда он, выпростав из под одеяла руки Имрана, распял его, привязав его руки к соседним кроватям. А сам лег спать, держа в одной руке алебарду, а в другой рукоятку сабли.

Начальник ночного патруля оказался человеком добросовестным. Оставив рапорт в караульном помещении, он сдал дежурство и несмотря на то что смена его закончилась, прежде чем пойти отдыхать, взял стражника из вновь заступивших, и отправился сменить постового у постели задержанного. Благо, что больница, в которую был помещен Имран, находилась рядом, так как была ничем иным как тюремным лазаретом. И каково же было возмущение этого ревностного служаки, когда он обнаружил часового спящего сладким сном в обнимку со своей алебардой. Офицер, пинком поднял нерадивого солдата и гневно спросил:

– Где он?

Часовой долго тер глаза, но кровать, на которой должен был лежать привязанный Имран, была пуста.

Человек, проходивший мимо, вывел Имрана из оцепенения.

– Опусти руки, - сказал он, - что ты будешь делать, стоило одному изобразить крест, как уже за ним очередь выстроилась.

Имран опустил затекшие руки, удивляясь тому что, он не сделал этого раньше, и огляделся. Местность, в которой он находился, была пустынна без меры и освещена ярким и ровным светом, хотя ,он заметил, ни один выступ, ни одно дерево не отбрасывало тени. Человек, обратившийся к Имрану, удалялся, то, скрываясь, то, показываясь среди плоскогорья. Почувствовав беспокойство, Имран последовал за ним.

Вскоре догнал прохожего, и немного отставая, пошел за ним. Прохожий не оборачиваясь, сказал:

– Рядом иди. Не люблю, когда в спину дышат. Имран прибавил шагу, но тут же оказался впереди. Прохожий тут же заметил.

– Рядом иди. Выскочек не люблю.

Имран убавил прыти и тут же оказался позади. В отчаянии он остановился и крикнул удаляющемуся прохожему: "Послушай, трудно попасть с тобой в ногу".

Прохожий подождал Имрана и миролюбиво согласился:

– Трудно, не буду спорить.

Теперь они шли рядом, но Имран все время то забегал вперед, то отставал.

Слева в низине, показалось озеро, Имран разглядел несколько фигур удивших рыбу.

– Куда мы идем? - поинтересовался Имран.

– Я иду по своим делам, а ты видимо по своим, - ответил попутчик.

Имран изменил вопрос.

– Куда ты направляешься?

Попутчик неопределенно показал рукой.

Тогда Имран спросил:

– Кто ты?

– Не скажу, - ответил попутчик и засмеялся.

От этого смеха у Имрана по коже побежали мурашки, и он решил не вдаваться в подробности этого опасного, вероятно, вопроса.

Верхушка холма, лежащего впереди, была накрыта серебристым облаком. Когда они поднялись до середины, попутчик сказал Имрану: " Там наверху, для тебя все кончится, и ты обретешь покой. Но я вижу, что ты неспокоен, поэтому я оставляю за тобой право выбора. Можешь пойти со мной, но можешь вернуться. Решай сам.

Имран остановился и глядя в удаляющуюся спину попутчика спросил:

– Скажи, я на правильном пути?

Попутчик не обернулся, но Имран услышал слова:

– Ты сам выбрал этот путь, поздно говорить о целесообразности его.

– В карцер пойдешь и плетей получишь, - пообещал офицер, - пошел прочь отсюда. Нерадивый часовой понурясь поплелся к выходу, но в дверях оглянулся и радостно сказал:

– Господин, вот он лежит.

Офицер обернулся и с изумлением обнаружил Имрана, привязанного к кровати.

– Бисмиллах [120] С нами бог. , - сказал испуганно офицер, поочередно дотрагиваясь пальцами до своего лба и груди, - кажется, здесь не обошлось без иблиса [121] Дьявол. . Несите-ка его в тюрьму. Я думаю, что человеку с такими способностями нет нужды в лекарях.

Выйдя от начальника тайной службы. Фарида пошла искать укромное место, чтобы поплакать. Таким образом, она оказалась на набережной Тигра, села на чью-то лодку и плакала до тех пор, пока не появился хозяин и не согнал ее. Тогда Фарида нашла прибрежный валун и примостилась на нем, собираясь продолжить свое занятие. Но слезы, увы, вдруг пересохли, и как Фарида не старалась расшевелить жалость к самой себе, ничего не получалось. Тогда она стала глядеть по сторонам.

Была суббота, и на набережной гуляли праздные люди, а по реке плавали прогулочные лодки, которых казалось, было не меньше, чем людей на берегу. С многих лодок слышалась музыка, и доносились голоса певиц. Фарида подумала, что Имран вполне может находиться на одной из этих лодок в веселой компании с женщинами легкого поведения. Ревность тут же ухватила ее за сердце своей когтистой лапой. Но Фарида тут же взяла себя в руки, сказала: "Лишь бы был жив и здоров" и успокоилась.

Одна из проплывающих лодок причалила к берегу, с лодки спрыгнул человек, подошел к женщине и поздоровался. Взглянув ему в лицо, Фарида ответила на приветствие, но тут же настороженно спросила:

– Ты что монах, следишь за мной?

Назар, а это был он, засмеялся.

– Я плыл мимо и увидел твою одинокую фигуру, и решил сойти, и сказать тебе слова сочувствия.

– С чего ты взял, что я нуждаюсь в сочувствии, - вызывающе спросила Фарида.

– Это несложно. Если ты сидишь одна, вечером, на берегу реки, значит, мужа ты еще не нашла?

– Не нашла, - призналась Фарида.

– Скоро стемнеет, - сказал Назар, - тебе не следует сидеть здесь, опасно.

– Мне некуда идти, - ответила Фарида, - в Багдаде у меня нет знакомых.

– В гостиницу.

– Порядочной женщине не место в гостинице, - гордо сказала Фарида, потом помолчав, добавила, - кроме того у меня кончились деньги.

– Хочешь, я дам тебе взаймы, - предложил Назар.

– Нет.

– Почему ты отказываешься?

– Потому что я не собираю милостыню.

– Это не милостыня, я дам тебе в долг.

Фарида смерила монаха презрительным взглядом:

– Умник, вряд ли мы еще раз встретимся, а если я не могу вернуть деньги, значит это не долг, а милостыня.

– А может встретимся, - предположил Назар.

Фарида решительно покачала головой. Назар вздохнул:

– Какой, однако, у тебя тяжелый характер, женщина. Я начинаю догадываться, почему ушел от тебя муж.

– Я бы на твоем месте, монах, попридержала язык, - нахмурившись, сказала Фарида.

Наступило молчание.

– Обиделась? - спросил, через некоторое время Назар.