Леонид Гиршович - Тайное имя — ЙХВХ

— И глупо делает.

— Но среди еврейских комбатантов, воюющих на стороне Великобритании, переселенцев нет (ложь во спасение). Зато адресная поддержка со стороны еврейских кругов Германии могла бы быть для нас благотворной, если вы понимаете, о чем я говорю. Желательно еще привлечь к сирийской проблеме еврейское лобби по ту строну океана. Когда я работал в департаменте земледелия, то завязал немало полезных знакомств.

— У вас там два брата, мосье Аронсон?

— И сестра.

— И вы, наверное, хотели бы их навестить? Семейные узы. Как вы планируете добраться до Берлина?

«„Планирую“ — уже неплохо».

— Через Копенгаген, ваше высокопревосходительство.

— Из Копенгагена можно попасть повсюду. Даже в Нью-Йорк. Я рад, мосье Аронсон, что между нами установилось взаимопонимание, позволяющее не обсуждать то, что обсуждать не следует.

— Ваше высокопревосходительство всегда внушали мне восхищение. Политические ветры переменчивы. Управлять парусами так, чтобы в них, не переставая, дул попутный ветер — большое искусство, которым ваше высокопревосходительство владеет в совершенстве. К сожалению, у корабля три мачты.

— В бурю случается мачты рубить, чтобы спасти гибнущий корабль. Сколько вы еще пробудете в Дамаске, мосье Аронсон? Вам следует осмотреть мою конюшню. Наши дороги не пригодны для автомобильного сообщения, увы. Как шоффэр вы знаете это лучше, чем я. У меня был отличный «Принц Генрих»… Н-да. Как поживает мой «рено»?

— Скучает, наверное. Но виду не подает. Служит верой и правдой французик.

Срубить две мачты — устранить с помощью военного переворота двух других пашей, Энвер-пашу и Талаат-пашу, — на это Джемаль-паша не отважится. А то бы заключил сепаратный мир с нежно любимой им Францией — если только мясники способны на нежность.

— «Принц Генрих» мне был дорог как воспоминание об оказанном в Вене приеме. Это подарок. Вам покажут моих железных коней, чтобы вы были в курсе дела. Близнецов я не люблю, если вы понимаете, что я хочу сказать, Гарун-эфенди.

Экскурсоводом был австрийский обер-лейтенант. На груди медалька, на голове официркаппе, на боку громоздкая, до земли, сабля. Представившись, он первым делом достал из внутреннего кармана конверт с вырезкой из газеты.

— Это я, видите, третий.

Снимок: «Наши доблестные воины-евреи у Стены Плача» — из венского «Юдише ревю». Он не расставался с ним. И вовсе не для того, чтобы при случае показывать: вот, попал в газету. Он не смог бы объяснить, почему этот снимок всегда при нем. Но мы — мы бы смогли.

— Раскидная карета с боковым входом, — они переходили от машины к машине. Обер-лейтенант был многословен и нелеп. — Когда едешь непрямолинейно, то колесо, которое на большей длине поворота, скользит. Это очень опасно, потому что автомобиль может понести задом. От этого он переворачивается. Так уже было. Гнедигер герр чудом остался жив.

«Gnädiger Herr» («барин», как перевел бы Набоков) произносится с изрядной долей иронии. Иронизировать по адресу Джемаль-паши в австрийской военной миссии хороший тон.

— А в этом ландоле с ним ничего подобного бы не случилось. Потому что колеса насажены на дифференциал. Это дает возможность одному из колес поворачиваться скорей или тише другого. Я называю это косоглазием колес. Какая разница между дамой и автомобилем? Когда дамы косят — нехорошо, а колеса — пуркуа па?

Болтливый еврей в австрийской военной миссии — находка для шпиона.

— Выкрашенный в белый цвет автомобиль для скорой медицинской помощи с одной койкой-носилками и местом для фельдшера. Развивает скорость до сорока километров в час при хорошей погоде по хорошей дороге. На случай, если гнедигер герр, не дай Бог, снова куда-нибудь вывалится. Подарок немецкого Красного Креста.

— А это зачем его высокопревосходительству? — удивился Арон при виде заостренной с обоих концов гоночной торпеды с отверстием для головы посередине. — Забраться внутрь и полежать, высунув голову? Или полюбоваться, как кто-то другой на нем гоняет?

— Он сломан. Зато американский. В Америке автомобилей, как рабов на плантациях. А в городах ходят электрические омнибусы на пятьдесят мест, с резиновыми пневматическими шинами. За электрическими автомобилями преимущество по сравнению с бензиновыми: ни вам шума при езде, ни вам запаха, ни вам дыма, ни вам копоти. А всего важней — сел и поехал, не надо заводить мотор, надрывать себе спину.

«Жюля Верна начитался».

— Вам нравится Жюль Верн?

— Кто? — по сосредоточенно-серьезному выражению лица было ясно, что и имени такого не слыхал. Англичане, французы — те мастера слетать на Луну. Немцы — народ с серьезным выражением лица.

— Один французский фантазер. Сочинил роман про субмарину, для которой энергию вырабатывает электрический скат. Немецкие инженеры все же предпочли бензин. Успех германских субмарин ошеломляет. Турки, я слышал, тоже хотят оснастить свой флот двумя субмаринами. Вы об этом ничего не слышали?

Серьезное выражение лица сменилось у Калиша на презрительное.

— Пусть сперва оснастят себя обувью. А вот, смотрите, военный автомобиль командующего Четвертой армией. Если б вы были шпионом, герр Аронсон, это вас точно бы заинтересовало. Весь заблиндирован листовой сталью. В бою окна закрываются такими же стальными ставнями. На крыше устроена стальная башня с пулеметом, на все стороны вращающимся. Видите, над задними колесами по диагонали прилажены стальные желоба? Они съемные, подкладываются под колеса при переправах через канавы.

Покончив с конюшнями для железных коней, Калиш предложил выпить пива.

— Здесь же не умеют варить пиво, — сказал он с плаксивой ноткой. — Только у нас в кантине подают настоящее светлое чешское пиво. Или вы предпочитаете темное?

От дворца вали пешая прогулка заняла пять минут. Часовой у входа взял на караул. Австрийский мундир, австрийский флаг в Дамаске — напоминание о боевом братстве двух заклятых врагов.

Они сидели во дворике австро-венгерской военной миссии.

— Вы сказали: будь я шпионом, — невзначай спросил Арон, утирая пивные усы с губ ы . — А что, евреям не доверяют?

— Я не знаю, что вам сказать. Чтобы мы воевали друг против друга — такого не было, а теперь евреи служат во всех армиях.

— Это цена равенства. Будь у нас свое государство, мы бы все воевали на одной стороне.

Калиш только кивал: знаю, знаю, слышал эту песню.

— Вы здесь живете, в Палестине, а не все хотят здесь жить. Наш оберст сказал мне: «В следующей войне вы, евреи, будете воевать только на одной стороне — на стороне Германии и Австрии». Он уверен, что будет еще одна война. Ни Англия, ни Франция не смирятся с поражением и обвинят в этом своих евреев.