Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Многие испанские обычаи индейцы считали недоступными для себя, или же они отвергали их как нежелательные. Многие индейские обычаи были забыты, другие – более или менее эффективно запрещены испанскими властями. Особый интерес привлекают немногие индейские обычаи, которые на самом деле получили большее распространение в результате завоевания. Самым важным из них было использование опьяняющих напитков и наркотиков. Питье чичи и жевание коки в Андах, питье пульке в Мексике были известны и до завоевания, но их применение было ограниченно, в какой-то степени являлось ритуалом и находилось под контролем. При колониальных властях традиционные способы контроля ослабли, и опьянение стало для многих индейских крестьян самым простым способом временно забыть о трудностях их повседневной жизни. В Мексике многие испанские haciendas эксплуатировали спрос на пульке, так как агава, из которой делали этот напиток, давала приносящий прибыль урожай на земле, слишком бедной или слишком истощенной для производства зерновых. Попытки государства и церкви препятствовать пьянству и контролировать розничную торговлю опьяняющих напитков были почти совершенно неэффективными. Пьянство остается главной социальной проблемой во многих регионах Латинской Америки и по сей день.

Модель принятия, отказа или модификации культуры в индейских общинах была весьма разнообразной. Некоторые группы индейцев жили в слишком отдаленных регионах, чтобы подвергаться сильному влиянию испанцев, были слишком примитивными, чтобы адаптироваться, или слишком незначительными, чтобы их принуждать к этому. Некоторые из них, такие как арауканы на юге Чили, встречали любое испанское влияние враждебным и упорным отказом; некоторые – тараски из Мичоакана, например, – хотя и упорно держались за многие свои обычаи, отнеслись к выбору предложенных испанцами новшеств разборчиво и разумно. Даже в густонаселенных районах, где воздействие испанцев было наиболее сильным, алгоритм выбора сильно варьировал. Так как в этих регионах завоевание уничтожило разнообразные «имперские» структуры и более или менее нетронутыми остались лишь местные городские и деревенские общины, этот алгоритм менялся не просто от провинции к провинции, а почти от деревни к деревне. Степень принятия испанского языка, в частности, в разных местах была разной. На протяжении колониального периода провозглашенная государственная политика требовала, чтобы индейцев обучали испанскому языку. В некоторых местах, таких как районы Центральной Мексики, где контакты с испанцами были сравнительно тесными, значительное число индейцев – это были в основном, как можно предположить, principales , или видные жители индейских городов, а также те, кто искал работу на haciendas или в испанских городах, – учили испанский язык, но очень немногие отказались от своего родного языка. В Перу испанский язык был распространен гораздо меньше. Даже в Центральной Мексике на протяжении всего колониального периода юридические документы для индейцев профессиональные клерки-индейцы продолжали составлять на языке науатль. Испанские суды и все колониальные власти, находившиеся в контакте с местным индейским обществом, всегда нуждались в услугах переводчиков. Очень редко в конце колониального периода свидетели-индейцы давали показания под присягой полностью на испанском языке. Во многих местах существовало упорное пассивное неприятие использования испанского языка. Свидетели, о которых было известно, что они понимают испанский, отрицали его знание и настаивали на даче показаний через переводчиков. Продолжение существования индейских языков, естественно, способствовало сохранению индейских обычаев и их разнообразия. Обычаи, которые испанцы активно не одобряли, просто уходили «в подполье» и появлялись вновь, когда нажим властей ослабевал. Многие сохранились до наших дней.

Общественное, экономическое и политическое разнообразие государств современной Испанской Америки, таким образом, проистекает не только из различий географических условий и ресурсов и не только из разнообразия иммигрантов – испанских и неиспанских, которые прибыли в них из Европы. Оно отражает также разнообразие коренных народов и различия в прошлом от страны к стране при взаимодействии индейской и испанской культур. В большинстве регионов модель взаимодействия была определена раз и навсегда в первые дни колонизации и сравнительно мало изменилась в колониальный период. Конечно, некоторые ее черты были общими для всех провинций. Положение в обществе индейского крестьянина по отношению к обществу креолов было почти везде подчиненное. Политическая независимость сама по себе очень мало повлияла на его положение. Верно, что в начале XIX века лишение свободы рабочих на текстильных и других фабриках, чтобы препятствовать их побегам (давняя практика, неоднократно и безрезультатно запрещаемая), наконец, кануло в Лету. Регентский совет в 1810 году официально запретил все оставшиеся пережитки mita и отменил подати – этот ущемляющий права налог, который платили индейцы, и только они со времен первых завоеваний, да и раньше. В принципе это были основные изменения. На практике они были относительно несущественными, потому что бедность, долговое рабство и неофициальное запугивание были более эффективными средствами держать индейцев в подчинении. Это было общее. Существенные различия были в характере, численности населения индейских общин и интенсивности их контактов с остальным обществом.

Аргентина является примером страны, где индейское влияние минимально. На протяжении ее существования оно ограничено провинциями, находящимися в верховьях рек. Пампа была заселена поздно. Там до середины XIX века выживали первобытные и непокорные сообщества индейцев, почти незатронутые испанским влиянием. Они подверглись преследованиям, как равнинные индейцы Северной Америки, и выжили немногие. Боливия и Парагвай – преимущественно индейские страны. Не считая небольшого, главным образом городского класса людей интеллектуального труда и собственников, испанское влияние тонкое, как кожа. В меньшей степени это верно для Гватемалы. В процветающем Перу бок о бок существуют два общества. Общество с давно укоренившейся испанской культурой обладает политической властью, лидерскими позициями в обществе и богатством. Пришедшее в упадок, но многочисленное индейское общество, лишь поверхностно испанизированное и в значительной степени географически удаленное, существует на периферии национальной жизни. В Мексике с первых дней завоевания взаимодействие было более тесным. Испанцы управляли, обращали в свою веру, эксплуатировали; индейцы терпели. И хотя они плохо понимали друг друга, эти два общества всегда находились в тесном контакте. Мексика – единственная крупная испаноамериканская страна, где индейские или отчасти индейские лидеры сыграли какую-то значительную роль в войнах за независимость. В современной Мексике существует смешанное общество, в котором численно преобладают люди смешанного происхождения. Из всех испаноамериканских стран она единственная, в которой индейская составляющая открыто признана и пользуется уважением как жизненно важный компонент сложного национального характера. Войны за независимость в Мексике, как и везде, оставили политическую, экономическую и социальную власть в руках наследников конкистадоров, но в ходе последующих переворотов было по крайней мере потребовано возмещение убытков для наследников тех, кто был завоеван. В управлении современным мексиканским обществом была сделана серьезная попытка возродить общественные и культурные модели, которые существовали – или считается, что они существовали, – до прибытия конкистадоров.