Иван Свистунов - Сказание о Рокоссовском

Сталин это заметил и с раздражением посмотрел на своего заместителя:

— Вы почему молчите, товарищ Жуков?

Жукову выбирать было особенно трудно. Много лет, с далеких ккуксовских времен, он знал и Рокоссовского, и Еременко, понимал, что и тот и другой заслужили почетное право добить окруженную группировку врага. А выбирать надо, не годится уходить в кусты. И он выбрал:

— Рокоссовскому!

Улыбка тронула усы на хмуром лице Сталина:

— Так и решим! Пусть Рокоссовский добивает Паулюса.

В тот же вечер Константин Константинович узнал о решении Государственного Комитета Обороны. Обрадовался. Такое решение было на пользу дела, обеспечивало быстрое завершение Сталинградской операции. Радовался и потому, что ему было оказано высокое доверие.

Получив боевую задачу, Донской фронт был усилен тремя армиями: 57-й под командованием Ф. И. Толбухина, 64-й под командованием М. С. Шумилова и 62-й под командованием В. И. Чуйкова.

Верный своему правилу, Рокоссовский подготовку к решающим боям начал опять-таки с личного знакомства с новыми соединениями. Побывал у Ф. И. Толбухина, у М. С. Шумилова.

Оставалось посетить армию генерала В. И. Чуйкова.

По докладам, рапортам, сообщениям и рассказам Рокоссовский знал, в каких тяжелых, невероятно тяжелых условиях ведет борьбу с врагом 62-я армия под командованием генерала Василия Ивановича Чуйкова. Уцепившись за обрывистый, весь в руинах, изрытый воронками берег Волги, на узкой полосе в полтора километра под непрерывным — днем и ночью — артиллерийским, минометным, пулеметным огнем врага сражались гвардейцы Чуйкова. Стояли насмерть!

Все это Рокоссовский хорошо знал. Но все же решил увидеть собственными глазами залитый кровью клочок русской земли на берегу Волги, увидеть людей, заставивших весь мир следить за битвой, в которой — теперь уже ясно — решалась судьба русской земли, судьба Европы.

Работники штаба отговаривали Рокоссовского:

— Не следует так рисковать. В конце концов, вы, командующий фронтом, не имеете на это права. Место командующего во время сражения...

Они были, конечно, правы. Весь многовековой опыт войн говорит, что полководец не должен находиться в первых рядах сражающихся солдат.

Это знал Константин Рокоссовский. Но он знал и другую правду. 62-й армии трудно, невыносимо трудно. Враг любой ценой пытается сбросить ее в Волгу. Надо лучше представить себе положение сражающейся армии, точнее узнать, чем ей можно помочь сейчас, немедленно.

Но пожалуй, и не это главное. Главное заключалось в том, что бойцы-сталинградцы увидят рядом с собой командующего фронтом, почувствуют его спокойствие и уверенность, увидят, что он подвергается той же опасности, что и они здесь, в Сталинграде.

Через Волгу, на ее восточный берег, переправились в районе Дубовки. Спустились на юг и оказались прямо перед городом. Тяжелую, мрачную картину увидел командующий. На огромном пространстве западного берега Волги чернели бесконечные руины разрушенного города. Гарью дышали пожарища, грязно-рыжими клубами пыли и дыма взбухали разрывы снарядов и мин. Доносилась нестихающая беспорядочная, видать изрядно осточертевшая, пулеметная и автоматная стрельба. Какой месяц идет там на улицах, площадях, в домах ни днем ни ночью не прекращающееся сражение!

Константин Константинович Рокоссовский и сопровождавшие его командиры пешком по льду двинулись в Сталинград. Волжский лед, продырявленный снарядами и минами, был коварен, тускло поблескивал полыньями. Пришлось взять с собой веревки и доски. Не часто командующим фронтами приходилось использовать для переправы такие подручные средства!

Немецкие артиллеристы заметили на реке группу смельчаков и начали соревноваться в меткости наводки. Но снаряды то падали с перелетом, то уходили вбок. Проводник, смекалистый парень, непонятным чутьем угадывал, где упадет снаряд, и уводил группу в сторону.

На западный берег Волги добрались благополучно. Правда, риск был большой, мишень для немецких артиллеристов и минометчиков представлялась весьма заманчивая, но фронтовое счастье было на стороне Рокоссовского и его помощников.

У самой реки, в обрывистом ее берегу, они увидели землянки, блиндажи. Здесь в 150—200 метрах от противника и находился штаб 62-й армии.

Встреча с Василием Ивановичем Чуйковым была дружеской, сердечной. Рокоссовский ценил людей мужественных, беззаветно выполняющих свой долг. Таким и оказался командующий 62-й армией.

Во внешности командарма, в его поведении было что- то от русского солдата: надежное, твердое, без мишуры и прикрас.

Только такой человек и мог устоять сам и удержать своих солдат на последней огненной пяди сталинградской земли.

В землянке командующего армией Рокоссовский сел на земляную скамью, положил руки на земляной стол. Огляделся:

— Богато живете!

Совсем рядом резко рвались мины, отрывисто и сердито стучал пулемет. Недалеко горела нефть, и тяжелый дым заползал под брезент, заменявший дверь в землянку.

— Да, богато живете, — невесело повторил Рокоссовский,

Выслушав доклад командующего армией, сделав необходимые распоряжения, перешел к главному — поставил перед 62-й основную задачу: активными действиями привлекать на себя больше сил противника. Помнить: враг может попытаться по замерзшей реке вырваться из окружения. Одним словом, нужно последнее напряжение всех сил.

Василий Иванович Чуйков сказал твердо:

— Выстоим. Не пропустим.

Обещанию командарма 62 можно было верить: его войска доказали свою несокрушимость.

Пока генералы беседовали в блиндаже, который все время вздрагивал от близких разрывов, солдатский телеграф уже разнес по всему краю обороны: Рокоссовский прибыл!

Имя командующего фронтом солдаты хорошо знали. Многие из них участвовали в Смоленском сражении, в битве под Москвой. И то, что Рокоссовский здесь, рядом, на сталинградской земле, радовало, вселяло надежду: скоро прикончим гитлеровцев!

Побеседовав с командармом, Рокоссовский поднялся:

— Мои товарищи займутся своими делами. А мы с вами давайте посмотрим ваших героев, вашу линию обороны. До переднего края не очень далеко?

— Не спеша — минут пять.

— Вот и хорошо. Нет худа без добра.

Кольцо вокруг окруженной немецкой армии сжималось с неумолимой силой. С каждым днем, с каждым часом оно было все прочней и нерасторжимой.

Десятки тысяч немецких солдат под командованием генерал-полковника Паулюса отчаянно сопротивлялись, пытались переходить в контратаки, еще надеялись вырваться из смертельной петли.

Надеялись и на армию фельдмаршала Манштейна, бросившегося им на выручку.

Напрасно!

Встретив железный заслон наших войск, отступил и Манштейн. У окруженной немецкой группировки осталось только два выхода: смерть или плен.