Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– На твоем месте, оптион, я бы поскорее изменил свою внешность, – непринужденно заметил он. – Ты ведь не хочешь, чтобы какой-нибудь дурень из новобранцев ткнул тебя копьем, приняв за туземца?

– Никак нет, командир.

– Полагаю, тебе не помешало бы как следует подкрепиться, привести себя в порядок и отдохнуть.

– Так точно. Нам всем бы это не помешало, – ответил Катон, указывая на Празутага и Боадику.

– Так оно все и будет, как только я тебя выслушаю, – учтиво заверил Веспасиан. – Несколько дней назад Боадика ознакомила меня с некоторыми подробностями ваших скитаний. Как я понимаю, она уже сообщила тебе, что происходит у нас, в большом мире. А что изменилось у вас?

– Друиды по-прежнему держат жену и сына командующего у себя, в крепости. Я сам видел их прошлой ночью.

– Ты? Прошлой ночью? Но как это оказалось возможным?

– Я проник за валы. Вот почему у меня такой странный вид, командир.

– Ты проник в крепость? И тебе это сошло с рук? Эй, оптион, а тебя, часом, не поразило безумие? Неужели ты не понимал, что с тобою сделали бы, попадись ты им в лапы?

– Прекрасно понимал, командир, – ответил Катон, хмурясь при воспоминании об участи Диомеда. – Однако я обещал госпоже ее вызволить. Я дал ей слово.

– Несколько необдуманно, оптион?

– Может, и так, командир.

– Ладно. В любом варианте я намерен как можно скорее взять эту твердыню. Если все пройдет гладко, мы их отобьем.

– Прошу прощения, легат, – вмешалась Боадика. – Празутаг знает нравы друидов. И он говорит, что они не оставят пленных в живых. Как только жрецы поймут, что легион готовится к штурму, заложники станут уже не нужны им.

– Вполне вероятно. Но если Плавт подтвердит свой приказ и все же распорядится казнить захваченных нами друидов, заложников все равно ждет скорая смерть. А так остается хоть тень надежды, что в суматохе сражения о них позабудут и мы все-таки вызволим их.

– Командир?

– Да, оптион?

– Я видел укрепления изнутри. Мы ведь ударим по главным воротам?

– Разумеется, – ответил Веспасиан и улыбнулся. – Полагаю, ты одобряешь мой план?

– Командир, прибежище друидов находится на другом конце крепости, а значит, когда затеется штурм, они смогут следить за его ходом и сумеют, увидев, что мы побеждаем, вернуться и расправиться с пленниками. Мы будем не в состоянии им помешать, командир. Боадика права: как только мы прорвем оборону, заложников уничтожат.

– Понимаю. – Веспасиан помолчал, обдумывая положение, и продолжил: – Но боюсь, выбора у меня нет. Все, правда, может решить ответ Плавта. Если он согласится отменить казнь, у нас появится небольшой шанс как-то договориться со жрецами.

– Я бы не стала слишком на это надеяться, – произнесла Боадика.

Веспасиан бросил на нее хмурый взгляд и снова повернулся к Катону:

– Скверная ситуация?

– Командир?

– Что ты можешь сказать о самом укреплении? Много ли там людей? Каково их вооружение?

Оптион ожидал этих вопросов, и ответ на них у него был готов.

– За стенами крепости укрываются около восьми сотен воинов, примерно вдвое больше туземцев из ополчения и не меньше восьмидесяти друидов. Они там мастерят что-то похожее на рамы для катапульт, так что, видимо, наши штурмовые отряды попадут под артиллерийский обстрел.

– Ну, в этом отношении мы им не уступим, – с довольным видом заметил Веспасиан. – Командующий передал мне метательные машины Двадцатого легиона, так что мы сможем осыпать их таким градом снарядов и стрел, что они и носа не высунут, пока штурмовая когорта не примется ломать створки ворот.

– Надеюсь, что так, командир, – отозвался Катон. – Ворота – единственный путь. Рвы слишком хорошо защищены.

– И я решил так же.

Веспасиан встал.

– Ну что ж, больше говорить не о чем. Я распоряжусь, чтобы вас накормили и снабдили горячей водой. Это самое малое, чем сейчас можно вознаградить вас.

– Благодарим, командир.

– Особую свою признательность я выражаю тебе и твоему кузену, – добавил легат, слегка кланяясь Боадике. – Пусть икены знают: римляне умеют быть благодарными, и ваша помощь не будет забыта.

– Зачем же еще нужны союзники? – промолвила девушка с усталой улыбкой. – Полагаю, римляне сделали бы для меня то же самое, окажись я в опасности со своими детьми, которых, правда, у меня пока нет.

– О да, – охотно заверил Веспасиан. – Разумеется.

Он был столь любезен, что проводил всех троих до выхода из шатра и даже придержал для них полог. Катон, однако, у выхода чуть замешкался и повернулся к легату:

– Командир, еще один вопрос, если можно.

– Полагаю, о твоем центурионе?

Катон кивнул:

– Он… жив или мертв?

– Жив, насколько я слышал.

– Он здесь, командир?

– Нет. Два дня назад я отослал всех наших хворых и раненых солдат назад в Каллеву. Не беспокойся, о твоем центурионе заботятся самые опытные лекари.

– О!

На сердце Катона вновь легла тяжесть сомнений.

– Надеюсь, с ним все будет в порядке.

– Я тоже. А теперь тебе придется меня извинить.

Веспасиан уже готов был вернуться к делам, но тут снаружи зазвучали взволнованные, удивленные голоса.

– Что там творится, хотел бы я знать.

Отстранив оптиона, легат вышел из шатра и зашлепал по еще влажной, не утоптанной почве. Катон и его товарищи поспешили за ним. Спрашивать, в чем причина переполоха, не имело смысла: каждый боец легиона мог ее лицезреть. Над валами Великой Крепости за частоколом медленно поднималось какое-то сооружение. Солнце уже висело над самым западным горизонтом, и окантованные закатным багрянцем темные очертания фортификаций и этой странной конструкции выглядели особенно мрачно. С помощью тросов, блоков и воротов зловещее нечто поднималось все выше, и до Катона внезапно дошло, что же он видит. Сильный удар в солнечное сплетение меньше ошеломил бы его.

Сооружение заняло вертикальное положение, и вскоре сомнений в том, чем именно оно является, не осталось ни у кого: на фоне заката вырисовывалось грубое подобие человеческой фигуры, кое-где пронизываемое насквозь лучами заходящего солнца.

Плетеное чучело.

Легат повернулся к Боадике:

– Спроси своего родича, когда, по его мнению, друиды приступят к обряду? Когда запылает огонь?

– Завтра вечером, – был ответ. – В канун праздника Первых Почек. Именно тогда супруга и отпрыск вашего генерала умрут.

Катон придвинулся поближе к легату:

– Командир, не думаю, что теперь ответ командующего имеет значение.

– Ты прав. С рассветом мы начнем штурм.

Катон, однако, прекрасно знал, что штурму сначала будет предшествовать длительный артиллерийский обстрел крепости и лишь потом к ней покатятся первые волны солдат. А вдруг снаряды не сломят стойкости дуротригов и они смогут отбить натиск римлян? В любом случае у друидов будет достаточно времени, чтобы совершить ритуал.