Сергей Булыга - Тень Серебряной горы

Шалауров и Ефимов подняли своих людей и приступили к исполнению. А капитан встал поудобнее и начал смотреть вниз, на пустошь. Там никого видно не было. Капитан обернулся к Пыжикову. Пыжиков облизнулся, сказал:

– Их там как грязи. Позвольте, ваше благородие.

Капитан посторонился. Пыжиков закусил губу, долго целился, после нажал на спусковой крючок. Бабахнуло, поднялся дым. Когда дым рассеялся, Пыжиков радостным голосом сказал:

– Один готов! – И тут же прибавил: – Ложись!

И сам первым упал на камни. Капитан упал следом за ним. И вовремя, потому что сразу засвистели стрелы и начали втыкаться в землю, совсем рядом. Пыжиков насупился и прошептал:

– Отползаем, ваше благородие. На дым стреляют, сволочи.

Они отползли. Пыжиков сразу начал перезаряжать ружьё, а капитан осторожно приподнялся и стал смотреть туда, откуда прилетели стрелы. Никого там видно не было, пустошь была как пустошь, только в том месте, где они недавно резали оленей, теперь было как будто бы чукочье мольбище, столько там всякого мяса валялось, и костей, и шкур. Капитан опять пригнулся и отполз ещё, а после встал и, повернувшись боком, отошёл и встал за скалой там, где уже стоял Ефимов.

– Баталия! – в сердцах сказал Ефимов. – Прямо Полтава какая-то.

Капитан ещё немного постоял и посмотрел вниз, на пустошь, потом велел Ефимову заряды напрасно не тратить и пошёл наверх. Там люди Шалаурова искали удобную пещеру для казармы. Капитан хотел пройти мимо, но Шалауров попросил его подойти глянуть хозяйским глазом, как он это назвал.

Тамошняя пещера и в самом деле была хороша – вход полукруглый, ровный, а дальше сразу большая площадка, а от неё виднелись ходы ещё дальше, но там было совсем темно. Они подобрали ветки, высекли огонь, стало немного виднее. Тогда шалауровский охочий человек, звали его Петька Сабанеев, смело пошёл дальше, завернул за угол…

Но недолго потоптался и пришёл обратно.

– Что там было? – спросил капитан.

– Ничего такого, ваше благородие, – ответил Петька. – А вот идти как-то не хочется. Как будто смертью воняет.

– Ладно, – подумав, сказал капитан. – Тогда пока что не лезьте туда, а обустраивайтесь здесь. Скоро приду, проверю.

Он вышел из той пещеры и пошёл дальше, наверх. Там он вскоре увидел казаков Ефимова, которые стояли возле ещё одной пещеры. Эта была всем хороша – и сухая, и светлая, и с укрытым входом. Вот только сама она была небольшая, так что, подумал капитан, казарму здесь не устроишь, а вот для поварни это будет в самый раз. И он разделил казаков на команды, и одним велел собирать дрова, вторым складывать чувал, а третьих повёл дальше наверх, туда, где прямо на снегу валялось мясо. Мяса было много, это радовало, но порублено оно было в великой спешке, шкуру не снимали, кровь спускали плохо, и капитан велел всё переделать. А сам пошёл выше, на мольбище.

Там никого не было и никаких следов не виделось. Капитан подошёл к самому краю, к обрыву, и начал осматриваться. Вокруг были сопки да сопки. Смеркалось, солнце цеплялось за горизонт. Вот уже и дни сейчас пойдут на убыль, подумал капитан, а у них ещё ничего толком не начиналось, им же ещё нужно дождаться Дмитрия Ивановича, а это почти три недели, потом плыть домой, а это ещё две – и так и июль пройдёт, начнётся август, осень, и хоть в Устье будет ещё чисто, но на Барановом Камне всё уже будет льдом забито, не пройти, Лаптев остановится, потом повернёт обратно, дойдёт до маяка… Да только какой это маяк?! Там же так и будет стоять недостроенный сруб, если его чукчи ещё не сожгли. Лаптев только покачает головой, повернёт на Колыму, придёт в крепость, Черепухин к нему выйдет, скажет, что так, мол, и так, наш командир в отлучке, но вы, ваше благородие, не сомневайтесь, он у нас старательный…

Капитан нахмурился, полез за трубкой, за кисетом…

И услышал шорох, обернулся и увидел ворона, сидящего на верхушке того вкопанного в снег бревна. Ворон, склонив голову, смотрел на капитана. Капитан махнул рукой. Ворон не испугался. Капитан негромко чертыхнулся, развернулся и пошёл обратно вниз, к своим.

И больше ничего интересного в тот день не случилось, а просто те, кто были свободны от караула, пришли на поварню и покормились тем печёным оленьим мясом, запивая его той водой, которую растопили из снега. Мяса и воды было навалом, каждый ел и пил сколько хотел, и это было весело. А потом они все взяли ружья, пошли вниз по тропке и сменили караульных, после чего те бывшие караульные поднялись на поварню и тоже ели того мяса столько, сколько в них влезало, и также и воды было несчётно. А чукчей нигде видно не было, не в кого тогда было стрелять, и так и в наших тогда тоже никто не стрелял. Да так можно будет, говорили наши, тут хоть до зимы сидеть! Вот так кончился тот день.

Также и ночь тогда прошла очень спокойно. Капитан три раза выходил проверить, всё ли в порядке, и нигде ничего подозрительного не замечал. Даже более того – казалось, что чукчи ушли. Очень хотелось в это верить! А ещё очень хотелось спуститься вниз, пройти к лодкам, проверить, целы ли они, и если вдруг целы…

Ну и так далее. Но капитан ничуть не сомневался, что это просто ловушка вроде той, в которую попали Илэлэк с Имрыном, а теперь посреди пустоши валялись их отрубленные головы. А капитан лежал у себя в так называемой штабной (или верхней) пещере, лежал с закрытыми глазами, притворялся спящим, а сам через полуприкрытые веки смотрел на адъюнкта. Тот спал на одном боку, не шевелился. Солдаты храпели, а он не храпел. И ещё: когда адъюнкт спал, он совсем не был похож на чукчу, а это был прежний адъюнкт, которого капитан терпеть не мог! Потому что тот приехал к ним только для того, думал капитан, чтобы ему досадить! Чтобы смутить его Степаниду, чтобы… Ну, вот и чёрт с ним, думал капитан, украли его тогда на маяке, так пусть бы крали насовсем, никто бы капитану это на вид не поставил, а Дмитрий Иванович может, даже ещё похвалил бы, потому что он тоже терпеть не может этих щелкунов столичных! А теперь Дмитрий Иванович придёт и скажет: Васька, дурень, да с кем ты связался, это же не человек, а полубаба, а ты из-за него сколько людей потревожил, под чужую пулю, ну, не под пулю, а под стрелу подставил, но всё равно под смерть! Вот что, думал капитан, Дмитрий Иванович ему при встрече скажет, и будет прав. Потому что сейчас получается как? Государыня что повелела? Пособить кораблям господина лейтенанта Лаптева, дабы он плыл дальше и наверняка доведался, есть ли пролив между Азией и Америкой, и могут ли наши корабли туда свободно плавать и вести коммерцию, покупать задёшево меха в Испанской Калифорнии и продавать их задорого в Китай, а это, как говорит Шалауров, такие сумасшедшие деньжищи, что даже представить себе страшно! А ты, думал про себя капитан, вместо всего этого, единственно чтобы Степанида не подумала, да чтобы Черепухин спьяну не обмолвился, да чтобы Хрипунов сдуру не брякнул, да…