Вольфганг Акунов - Сказание о наших готских предках

Если Атаульф действительно высказал подобное намерение, то сделал это, вероятнее всего, в 413 г. Т. е. примерно через шестьдесят лет до рождения остгота Теодориха Великого. Которому было суждено осуществить то, что Атаульф считал невозможным. Или то, к чему шурин Алариха не считал нужным стремиться. Шесть лет, проведенных в обществе Галлы Плацидии — женщины, великой как в добрых, так и (возможно — памятуя, например, о странной смерти Алариха) злых делах того кровавого столетия — произвели в нем заметную перемену. Атаульф счел недопустимым обменять этот дорогой живой залог на корабли с зерном, столь необходимым его вечно голодным вестготам. Готам пришлось поголодать еще, Галла Плацидия осталась в руках Атаульфа, а император, бывший даже при желании не в состоянии силой отнять у него роковую красавицу (а такого желания у него не было), удовольствовался тем, что Атаульф с соблюдением всех правил и приличий попросил у него руки дочери Феодосия Великого, преподнеся в дар тысячу готских мечей.

Так в начале V в. был восстановлен мир между вестготами и Римом. Вестготы получили разрешение поселиться на имперских землях между рекой Гарумной (нынешней Гаронной — В.А.) и Пиренейскими горами. Основав там первое из «варварских» царств на территории Римской «мировой» державы — совершенно обособленных регионов, связанных с остальной империей не общими государственными институтами и общим законом, а финансовыми вливаниями и личной верностью глав этих регионов — «варварских» царей, осыпанных высокими римскими чинами и титулами — тому или иному императору. А царь вестготов Атаульф заполучил в супруги императорскую дочь Галлу Плацидию.

Свадьбу, положившую начало не только законному брачному, но и успешному военно-политическому союзу, пышно отпраздновали в городе Нарбоне (нынешней Нарбонне — В.А.). Настолько знаменитом уже в 414 г., что по нему была названа целая провинция — Нарбонская Галлия, богатейшее из римских колониальных владений. Там, между Пиренеями и Средиземным морем, издавна процветала весьма своеобразная племенная культура тектосагов. Хотя побережье было романизировано, в глубине страны, между Толосой (нынешней Тулузой — В.А.) и Бискайей, тектосаги почти не изменились с доримских времен. У римлян не было необходимости заниматься ими вплотную, ибо страна была богата, а долина Родана (современной Роны — В.А.) — область процветающей торговли — столь привлекательна, что «сыны Ромула» оставили дождливые отроги Пиренеев с обитавшим там мелким галльским народцем в покое. Чтобы, так сказать, «не заморачиваться» …

Когда же появились вестготские мигранты, пожелавшие, по брачному договору, прибрать к рукам эту землицу, скоро выяснилось, что она приносит несравненно меньший урожай и доход, чем, например, италийские земли. В Италии остготам хватало трети земель, чтобы прокормиться. В Нарбонской Галлии же вестготы не прокормились бы одной третью. И потому тектосагам пришлось уступить готским «вооруженным переселенцам» не одну, а целых две трети. Это привело к тому, что тектосаги были вынуждены переселиться — от греха подальше — выше в горы, перегнав свои стада на высокогорные пастбища, оставив равнину в руках пришельцев. Но без особых проявлений недовольства и без достойного упоминания кровопролития.

А вот между самими вестготами начались кровавые «разборки». Атаульф, осматривавший своих любимых скакунов в конюшне, был заколот ударом в спину собственным конюхом, обиженным на своего царя и работодателя, мстя за какую-то мелкую (с царской точки зрения, естественно) личную обиду. Возможно, впрочем, его использовала «втемную» некая таившаяся в тени престола группа заговорщиков из среды антиримской либо антибалтской оппозиции. Ибо после гибели Атаульфа царский престол занял не ближайший родственник убитого из рода Балтов, а некий выскочка-бахвал по имени Зингирих (Зингерих, Зигерих, Сингирих). Причем, не дожидаясь решения тинга — собрания «народа-войска» (соответствовавшего у готов, как и у всех древних германцев, агоре греков гомеровской эпохи или славянскому вечу). Балт Атаульф был заколот в готской царской конюшне города Баркилоны. Ибо к тому времени вестготы, убедившись в неспособности прокормиться на отведенных им владыкой западной части Римской империи скудных землях тектосагов, протянули свои щупальца через Пиренеи в «римскую» Испанию — страну своей будущей трудной судьбы. Следует заметить, что эта новая родина вестготов была к тому времени «римской» лишь по названию. Еще в 409 г. в Испанию вторглись вандалы, аланы и свевы. Поэтому римляне, осознав, что эту территорию им собственными силами уже не удержать, скрепя сердце, передали ее вестготам. Которые, в качестве «федератов» империи, обещали Риму защищать переданные им земли от других «варварских» народов. А также от местных крестьян-повстанцев — багаудов. И от союзников багаудов — древнего иберийского племени васконов (предков современных басков и гасконцев). Издавна отличавшихся крайней драчливостью (вспомним гасконца д'Артаньяна!) и не замедливших вступить в конфронтацию с вестготами.

По мнению некоторых историков — например, Германа Шрайбера — Сингирих (то ли вестгот, то ли остгот, как и его брат Сар — неоднократно упоминавшийся выше враг Алариха) был, так сказать, «готским националистом». Человеком, имевшим немало сторонников среди готской «непримиримой оппозиции». Ярким представителем «староготской партии», отвергавшим любые связи с Римом и тосковавшим по временам прежней готской вольности времен грабительских набегов в стиле позднейших казаков, походов готских «вечных странников» за «зипунами». Зигирих прекрасно понимал, чего хотели Атаульф и его «ромейская» красавица-жена — сделать вестготов оседлым народом, заставить их пахать, сеять, жать, молотить и вообще трудиться в поте лица своего — дабы обеспечивать Галле Плацидии и ее окружению комфорт, роскошный образ жизни, привычный ей со старо- и новоримских времен. Пришедший к власти Зингирих не скрывал своего твердого намерения положить этим «римским безобразиям» конец, раз и навсегда.

Первым делом он без долгих разговоров превратил Галлу Плацидию, вдову своего предшественника на вестготском царском престоле и законную вестготскую царицу, снова в бесправную полонянку (каковой она была, по мнению некоторых авторов, до брака с Атаульфом). Если верить современникам, дочери императора римлян, родившей царю Атаульфу в законном браке сына, пришлось босой, подоткнув подол, двенадцать миль идти пешком перед свирепым узурпатором, гордо восседавшем на коне (наверно — белом или вороном) и любовавшимся безмерным позором знатнейшей римлянки и всего римского, в ее лице. Однако публичное унижение семени Феодосия Великого на пыльной испанской (впрочем, ее уже можно было назвать каталанской, ибо нынешняя Каталония-Каталания получила свое название от Готалании-Готоалании — земли, захваченной готами и аланами) дороге было еще не худшим из злодеяний, совершенных Зингерихом. Он повелел убить детей Атаульфа от первого брака (не имевших ничего общего с Римом и римлянами), как ни старался мужественный священник отговорить тирана от «иродова злодейства». Он убил бы и сына своего предшественника от Галлы Плацидии, но младенец успел умереть собственной смертью через месяц после рождения. Как бы то ни было, живых наследников у Балта Атаульфа не осталось.