Вольфганг Акунов - Сказание о наших готских предках

О родителях Вульфилы нам не известно никаких подробностей.

Считается, что его отец был готским воином (видимо, знатным), а мать — каппадокийской полонянкой. Что, в общем, представляется довольно логичным. Свободный, родовитый готский воин, привлеченный чужеземной красотой, образованностью и хорошими манерами юной полонянки, вполне мог освободить свою избранницу из ее социального «гетто» и поднять ее статус, возвысив полонянку до себя. В отличие от молодого раба, который, будь он хоть отпрыском самого образованного семейства во всей Каппадокии, практически не имел ни малейшего шанса повысить свой статус женитьбой на свободной готской девушке.

Как бы то ни было, переселившиеся (или, если быть точнее, то переселенные насильственно) в «Готтиуду»-«Готию» каппадокийцы (таких в сталинские времена у нас именовали «спецпереселенцами») прожили среди готов уже лет шестьдесят, когда родился Вульфила. И даже если его обучили в «Готии» всему, чему он научился бы, родившись в Каппадокии, юный метис, кроме того, получил и готское воспитание. Именно в этом судьба оказалась к нему особенно благосклонной.

За шестьдесят лет, прошедшие с момента «добровольно-принудительного» переселения предков Вульфилы в «Готию», молодое христианство во многом изменилось. Учению, считавшемуся в Каппадокии одним единственным, единым, бросил вызов Арий. Диакон и пресвитер из Александрии. Великого греко-египетского портового города, основанного Александром Македонским в дельте Нила. Мегаполиса, в котором издавна особенно сильно кипели и бурлили волны философских, богословских, догматических споров. Метрополии, в которой даже женщины вмешивались в споры мыслителей. И порой даже платили за свое увлечение философией собственной жизнью. Как, например, красавица Ипатия, чью соблазнительную плоть натравленная на инакомыслящую интеллектуалку чернь в бешенстве отделила от костей острыми устричными раковинами. «Мак бенак», как говорят в таких случаях «вольные каменщики» … Между прочим, расхожие представления об Ипатии как о «язычнице» не соответствуют действительности. Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с фрагментами ее сочинений, сохранившимися в трудах друга (!) и ученика(!) Ипатии — православного епископа (!) Синезия Птолемаидского: «Радуйся, источник Сына; радуйся, образ Отца! Радуйся, основание Сына; радуйся, печать Отца! Радуйся, могущество Сына; радуйся, красота Отца! Радуйся, безконечный Дух центр Сына и Отца. Пошли же мне Его вместе с Отцом, орошающего крылья души, чтобы принес Он божественные дары < … > О блаженное, безсмертное, славнейшее дитя Девы, Исус Солимлянин! < … > Когда Ты явился на землю из смертного лона, мудрое искусство магов изумилось, безпомощное пред восходом Звезды: кто это рожденное Дитя, кто этот сокрытый Бог — Бог, смертный или Царь? Принесите же Ему дары — жертвы смирны и золота, и ладана прекрасный фимиам. Ты Бог: прими же ладан, золото приношу Тебе как Царю; смирна же подобает погребению. Ты очистил и землю, и морские волны, и пути демонов, нежные струи воздуха и низшие глубины — спешащий на помощь усопшим Бог, сошедший в Аид…» Но это так, к слову…

Арий (годы жизни: 260–336), эллинизированный ливиец по происхождению, объявленный впоследствии ересиархом, стал причиной, или зачинщиком, первого великого раскола в христианстве. Основного внутрицерковного конфликта IV в., самого драматичного из перенесенных христианской церковью к тому времени. Ибо александрийский пресвитер стал проповедовать учение, согласно которому Иисус Христос не мог быть единосущным Богу-Отцу, поскольку это не соответствовало бы замкнутому в себе совершенству Бога. Арий отводил Христу, как Творению Божьему, хотя и обладающему высшей степенью чистоты и Божественной Сущностью, все-таки промежуточное место между Богом и человеком.

Вместо православной формулы: «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу», ариане употребляли другую: «Слава Отцу через Сына в Святом Духе».

Выражаясь церковным языком, Иисус, по Арию, был человеком высочайшей нравственности, которому Бог Отец, Создатель мира, даровал, за его праведность, достоинство Сына Божия. Таким образом, Иисус, согласно пресвитеру Арию, был лишь подобосущен (греч.: «омиусиос») Богу Отцу.

Поэтому, к примеру, автор готского комментария на Евангелие от Иоанна Skeireins (которым, вероятнее всего, был сам просветитель готского племени Вульфила), учил «воздавать <���Сыну> не равное (ibnon), а подобное (galeika) почитание» (Sk. 5, 22); Sk. 5,26 «указывает тем не на равную (ibnaleika), а на подобную (galeika) любовь» (А.Ю. Виноградов, М.И. Коробов. «Новые данные о ранней истории христианства у горнокрымских готов») и т. д.

В отличие от ариан, христиане-кафолики (православные, никейцы, «омии»), верили в иное. Иисус Христос, истинный Сын Божий, есть Бог Сын, единосущный (греч.: «омоусиос») Богу Отцу, рожденный из сущности Бога и во всем равный Ему Бог именно по сущности (греч.: «усиа»), по природе, а не по благодати, уподобляющей тварь — Творцу (как верили ариане), и потому Ему подобает равное с Богом Отцом почитание. Именно эта точка зрения в настоящее время является неотъемлемой частью вероучения православной, римско-католической, англиканской церкви и подавляющего большинства других христианских церквей.

Учение Ария, получившее, по имени своего создателя и проповедника, название арианства (о котором уже неоднократно говорилось выше), начало распространяться примерно с 320 г. Если Вульфила родился, как считают многие, в 311 г., он впервые узнал об арианстве в детском возрасте. Если же «готский апостол» появился на свет в 318 г. (второй вариант, принимаемый теми, кто считает, что гениальный полукровка умер в 388 г.), то Вульфила вырос в арианстве с рождения (так что версия о его крещении в 332 г. в Константинополе оказывается неверной). Вероятно, и не догадываясь о существовании какой-либо иной формы христианства, кроме этой, воспринимаемой им в качестве единственной. Ибо как раз германские племена на территории сегодняшних Балкан и в Восточной Европе воспринимали расщепленную, «раздельную» Троицу как нечто более близкое своему привычному «праотеческому» многобожию. Для них было гораздо сложнее воспринимать православную, кафолическую, никейскую веру в Триединое Божество, неразрывно и неслиянно сочетающее в себе Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Духа Святого. К тому же германцы, привыкшие возводить свои взоры из мира людей — Мидгарда (аналога греко-римской Ойкумены-Экумены) — к вышнему миру — Асгарду, населенному многочисленными богами-асами, не понимали необходимости концентрации всех этих божественных сущностей в одном единственном Верховном, или, если быть точней — Всевышнем Существе. Более личным, близким и привлекательным им представлялся стоящий между Богом и людьми Сын Божий, с его земной, исполненной страданий и борьбы, человеческой судьбой, о которой они узнавали от учителей из Евангелия.