Вольфганг Акунов - Сказание о наших готских предках

«Арианский спор», как называют его историки церкви, или «пря о вере» (выражаясь языком наших отечественных средневековых летописцев), был, по сути дела, конфликтом между склонным к абстракциям и умозрительным спекуляциям высокодуховным благочестием греческих церковных учителей и более скромным умом сугубых практиков. Не проповедовавших в мегаполисах вроде Первого и Второго Рима, а занимавшихся миссионерской деятельностью на «просторах родины чудесной» — Римской «мировой» империи. Греко-римское и германское «народное» язычество были гораздо менее умозрительными, спекулятивными, чем христианские богословские школы (учрежденные лучшими умами Ойкумены в Антиохии или Александрии), апеллируя не к разуму, а к чувствам слабо развитых умов (за исключением неопифагорейства, неоплатонизма и всякого рода гностических учений, исповедуемых, однако, лишь крайне узким слоем интеллектуалов, носивших, как правило, эзотерический характер и потому неведомых широким массам населения; способны ли были эти массы все эти учения вместить даже в случае их открытого проповедания — другой вопрос). Поэтому арианство, хотя его не раз проклинали на христианских церковных соборах, прочнее всего держалось как раз среди германцев, причем, в первую очередь — среди «славнейшего германского племени» — готов, сохранявших ему верность с удивительным упорством, на протяжении всей поздней Античности и вплоть до раннего Средневековья. Как видно, не хватало готам той «душевной поворотливости», о которой писал Александр Исаевич Сорлженицын в своем послании Третьему Собору Русской Зарубежной Церкви.

Хотя Вульфила и объединял в своем лице, так сказать, готскую сущность с греческой, высокоодаренный полукровка никогда не страдал от внутренних конфликтов, или «раздвоения личности». Перед лицом окружавшей его чудовищной реальности и сложнейших проблем, решать которые выпало на долю «варварского» просветителя — миссионерской деятельности среди готов, сложных переговоров с Константинополем, переводом Библии и спасения готов от гуннов — споры о дефинициях высших божественных инстанций должны были представляться ему…как бы выразиться поделикатнее… Не то чтобы совсем пустыми и ненужными… Но делом, которое он предпочитал предоставлять другим. Менее занятым практическим делом, чем он, многогрешный. Во всяком случае, Вульфила иногда высказывался именно в этом смысле. А своей готской пастве он заранее говорил со всей ясностью, что не стоит ей вникать в подобные тонкости. Надо только стараться быть добрым человеком и добрым христианином. А это меньше всего связано с тем, арианин ты или не арианин.

Поскольку, по наиболее распространенной версии, дед и бабка Вульфилы были угнаны в рабство таврическими (т. е. крымскими) готами (известными впоследствии как тетракситы или трапезиты), до сих пор не удалось найти удовлетворительного ответа на вопрос, как он сам мог родиться в области вестготов к северу от Дануба.

Тем не менее, Вайтц считает рождение «Волчонка» в области вестготов достоверным фактом: «Дальше всех продвинулись в юговосточном направлении тервинги, в союзе с тайфалами. Среди их, несомненно, и жил Ульфила». Несомненным, и подтвержденным многими античными авторами, является и тот факт, что молодой Вульфила, благодаря своему образованию и знанию языков был взят, так сказать, на (вест)готскую дипломатическую службу. В качестве вестготского посланника, «Волчонок» был направлен в Новый Рим. В Царьграде он наладил связи с высшими церковными авторитетами. В то время все они были, почти без исключения, или в большинстве своем, арианами. При этом самый выдающийся церковный учитель, с которым познакомился Вульфила в ходе своей константинопольской миссии, занимал не крайние, а умеренные арианские позиции. Проявляя готовность к компромиссам с находившимися тогда в оппозиции официальной (арианской) церкви православными. Это был Евсевий Никомедийский (или же Никомидийский), родственник и воспитатель будущего императора Юлиана Отступника (последнего язычника на престоле единой Римской империи). Архиепископ Константинопольский (339–341), ученик Лукиана Антиохийского, последователь Антиохийской богословской школы, Евсевий был епископом Берита (современного ливанского Бейрута). Затем, благодаря благосклонности к нему Констанции, жены императора Лициния (и, как мы уже знаем, сестры императора Константина I Великого), получил назначение епископом Никомедии, резиденции Лициния. На Вселенском Никейском соборе (325) выступал защитником Ария, с которым был дружен в юности. Позже вместе с епископом Евсевием Кесарийским («отцом церковной истории», автором жизнеописания императора Константина), был главой примирительной партии, члены которой по имени обоих Евсевиев получили название евсевиан (или же полуариан). По завершении собора Евсевий Никомедийский, отказавшийся отречься от арианства, был сослан императором Константином I Великим в Галлию. Но в 328 г. Евсевий, Арий и другие сосланные ариане были возвращены из ссылки тем же Константином I, исполнившим предсмертную просьбу своей сестры Констанции, вдовы Лициния. В 335 г. Евсевий принимал активное участие в Тирском соборе, где возглавил фракцию евсевиан — сторонников Ария и противников православного, кафолического, александрийского архиепископа Афанасия Великого. В 340 г. Евсевий председательствовал на Гангрском соборе, созванном против ереси Евстафия, епископа Севастийского, и его последователей. По приказу императора Флавия Юлия Констанция II, ярого арианина, Евсевий руководил Антиохийским собором христианской церкви 341 г., на котором в восточной половине Римской империи арианство было признано официальным христианским учением и вероисповеданием.

Именно Евсевий Никомедийский окрестил в 337 г. первого христианского императора Константина Великого. Умершего в предместье Никомедии, на канонической территории Евсевия. Разделявшего его умеренно арианские взгляды и стремившегося примирить враждующие церковные партии. Исходя при этом, в первую очередь, из внутриполитических соображений «рацио статус», сиречь — «государственной пользы». Ибо межконфессиональные распри, перекидывавшиеся из залов церковных соборов на улицы римских городов, ослабляли единство империи. Слишком часто под знаменем «истинного исповедания христианства» выступали сепаратистские силы, стремившиеся отделиться от имперского центра. И мешавшие ему вновь выстроить вертикаль власти. Основательно поколебленную гражданскими войнами, не раз ставившими Римскую державу на грань катастрофы.

Поначалу «полуварвару» Вульфиле, допущенному в круг светил церковной учености Нового Рима на Босфоре, была отведена скромная роль чтеца. Но уже в 348 г., в возрасте всего тридцати лет, он удостоился рукоположения в епископы «Готии». Император Константин I Великий был к тому времени уже мертв. А в Константинополе-Царьграде правил сын первого христианского императора — август Констанций II, убежденный и непримиримый арианин.