Йожеф Дарваш - Колокол в колодце. Пьяный дождь

— Ну как тебе внучек, дедушка, нравится, а?

— Весь в маму. Словно тебя вижу, когда ты была маленькой.

— Право же, мальчонка смышленый. Сам убедишься. Это он только сначала такой, с чужими робеет.

— Вот тебе и на! Спасибо, дочка, обрадовала, — усмехнулся Вардаи. — Выходит, я чужой.

— Пока он не привыкнет к тебе, конечно, чужой.

— Боюсь, что и для тебя я тоже начинаю становиться чужим. Разве не так?

— Перестань, папа, что за вздор?

— В твоих последних письмах мне многое непонятно. Не сердись, доченька, но, когда я читаю их, мне кажется, ты перестала быть со мной откровенной. Скажи, дорогая, может у вас не все ладится?

— Такое мнение у тебя сложилось потому, что я всегда пишу второпях, — уклончиво ответила Жужа. — Вечно дел по горло, на обстоятельные письма времени не остается.

— Это правда, причина только в этом?

— Да.

Какое-то время они молчали.

— Ну ладно, коли так. Освоились вы в Сегеде? Как тебе он? Нравится?

— О городе мне трудно что-либо сказать. Почти не выхожу из дому.

— После шумного Пешта этот тихий городок, наверное, показался тебе захолустьем?

— Нет, ничего! Правда, я не сама его выбирала.

— Разве ты не хотела сюда приехать?

— Не во мне дело. Карьера Лёринца требовала, ну и…

— Почему ты говоришь с иронией?

— Тебе показалось. Я вовсе не думала иронизировать.

— Допустим! Ну, расскажи, как вы сюда перебирались? Небось намучилась в дороге?

— Совсем нет. Ты ведь знаешь, если Лёринц захочет, он все умеет великолепно устроить.

— И опять ирония…

— Да что ты, папа! Перестань искать в каждом моем слове скрытый смысл. Я говорю, что думаю. Лучше расскажи, как вы живете, как дома?

— Помаленьку, как говорится, с грехом пополам. В повседневных трудах да заботах.

Разговор снова оборвался.

— Папа! — вдруг неожиданно вырвалось у Жужи, и глаза ее наполнились слезами. — Мне так хочется домой… — и она расплакалась.

В дверь постучали. Жужа быстро смахнула слезы и просительным взглядом посмотрела на отца. На этот раз действительно пришел Лёринц, но не один.

— Ба! Кого я вижу! — воскликнул он, едва войдя в комнату. — Какая неожиданная радость! Ну и денек нынче выдался! Ты, дорогая, помнишь Белу? — обратился он к жене. — А ты, отец, помнишь?

Рослый рыжеватый человек, пришедший с Лёринцем, поцеловал руку хозяйке. Он был явно смущен.

— Это тот самый Бела Сана, с которым мы чуть было не погибли мученической смертью на дамбе, — пояснил Лёринц тестю и громко расхохотался.

— Ну как же, как же! Припоминаю, — пробормотал Вардаи. — Ты же бывал у нас в гостях. Здравствуй! Тебя, стало быть, тоже потянуло сюда, на строительство железной дороги?

— Нет, я остался верен Тисе.

— Он хочет всех убедить, что незаменим на дамбе! А где Петер?

— Юлишка только что его увела.

— Может, позовешь его, дорогая? Отец, ты уже видел своего внука? Что скажешь? Здорово вырос, а? Вот он-то действительно сделает себе карьеру на строительстве гидросооружений. Всех нас за пояс заткнет.

Мальчик осторожно заглянул в дверь, но, увидев отца, бросился к нему. Лёринц схватил сына и подбросил вверх. Малыш радостно взвизгнул.

— Осторожнее, Лёринц! — встревоженно воскликнула Жужа. — Не дай бог уронишь!

— Понимаете, — обратился Лёринц к гостям, как бы ища у них поддержки, — она терпеть не может, когда я его подбрасываю, и заметьте, только из ревности. Сама не умеет так подбрасывать и мне запрещает. Кого ты, сынок, больше любишь?

— Папу… — ответил запыхавшийся мальчик, прижимаясь к отцовской щеке.

— Ну что вы на это скажете? Как же тут матери не ревновать?

— У Петера очень развито чувство житейского практицизма. Когда я его спрашиваю, он говорит, что меня, — сказала Жужа.

— Так и должно быть, — пробасил Вардаи, пытаясь всех примирить. — Надо любить одинаково и отца и мать.

— Ну, в таком случае присядемте, прошу вас, господа! Не угостит ли нас хозяйка перед ужином чаркой вина? Само собой разумеется, что вы у нас отужинаете, дорогие гости. Видите ли, мы обосновались тут временно. Осесть здесь навсегда не намерены. Но сразу найти приличное жилье не успели. Ведь мы собрались в дорогу наспех. Вот и пришлось довольствоваться первым попавшимся пристанищем.

— А я тут давеча говорил дочери, мол, не мешало бы проложить чугунку и в наши края. Тогда бы вы могли поселиться в моем доме.

— Оно, конечно, так! — рассмеялся Лёринц. — Знаешь ли ты, отец, сколько объявилось охотников иметь под боком у себя железнодорожную станцию? От них отбою нет. Между нами говоря, все, что здесь творится, — настоящее свинство. Если и дальше так будет продолжаться, железная дорога будет построена во всяком захолустье, но только не дойдет до Фиуме. Железная дорога Алфёльд — Фиуме только одно название. Боюсь, что в конце концов она будет так же прихотливо извиваться, как сама Тиса.

— Ничего, тогда вы обратитесь ко мне с просьбой составить проект спрямления своевольной реки, то бишь железной дороги, — пошутил Бела Сана.

— Что ж, это не исключено, ежели дело и дальше так пойдет.

— А почему вы допускаете такие отклонения?

— Мы? А что от нас зависит? Наше дело — проект подготовить, но заправляют всем в Пеште, в Вене, в Париже. А возможно, и в Лондоне. Один господь бог знает, где еще. Направление железнодорожных линий определяем не мы, а интересы высокой политики.

— Тогда уж лучше с Тисой возиться.

— Кому что нравится. А как твоя книга? Закончил?

— Нет еще. Пожалуй, фронт работ по строительству гидросооружений будет доведен до самого Тителя прежде, чем я закончу.

— И тогда она сгодится разве что на растопку.

— Почему? Сейчас мне не поверят, но время покажет, что правда на моей стороне.

— Ах да, я совсем забыл, что ты неисправимый идеалист. Работаешь на будущее… Ну, не сердись, Бела! — Лёринц положил руку ему на плечо. — Я валяю дурака. Настроение у меня сегодня приподнятое. Рад, что вот так собрались в дружеском кругу.

За ужином предавались приятным воспоминаниям о давно минувшем. Жужа все расспрашивала отца, заставляла рассказывать о домашних. И когда все вопросы о семье и родственниках были исчерпаны, зашла речь об общих знакомых. Ее интересовало решительно все.

— А как Пишта Жиди?

— Разве вы с ним не встречались? Он ведь тоже здесь, в Сегеде.

— А что он здесь делает?

— Наконец решил служить. Поступил в какое-то учреждение. Поначалу служил чиновником в окружной управе. Работа не пришлась ему по душе. Перебрался сюда, кажется в Управление соляных копей. — И Вардаи рассмеялся. — Я предусмотрительно распорядился, чтобы дома запаслись солью, пока ее еще можно достать, а то этот незадачливый Пишта вконец расстроит дела соляного ведомства. Чего доброго, несчастная скотина станет не переставая реветь от недосола. Свою усадьбу он продал вместе с барским домом.