Эдвард Радзинский - Тайны Французской империи

Когда разгоняли Учредительное собрание, могущественный большевистский комиссар Урицкий ехал на извозчике в Таврический дворец — организовывать действо. Но по дороге двое грабителей остановили извозчика и сняли с комиссара шубу. Был большой мороз, и грозный комиссар прибежал в Таврический дворец жалкий, замерзший. Ленин весело смеялся…

Но когда Ильич, покидая Учредительное собрание, надел пальто, он обнаружил, что у него из кармана украли револьвер.

Повторюсь, это большевиков не трогало.

По улицам расхаживали матросы — «краса и гордость русской Революции», как называл их Троцкий.

Открытие Учредительного собрания. 1917 г.

Матросы с корабля «Республика» под водительством Анатолия Железнякова расстреливали демонстрации и разогнали парламент. А вот другие матросы с того же корабля «Республика», которых возглавлял другой Железняков — Николай, старший брат Анатолия, проводили время веселее. Почитайте воспоминания Бонч-Бруевича — о том, как они ловили офицериков на петроградских улицах, потом везли их по квартирам, требовали выкуп. Везли, естественно, к знакомым офицеров. Но те давали плохо, боялись, как бы матросики не подумали, что в квартире есть большие деньги. Тогда квартиру ограбят, да еще и убьют… Когда же кой-какие денежки все-таки были собраны, то всласть поиздевавшись над безоружными офицерами, их отправили в «расход».

Но почему же большевиков не беспокоило, точнее, мало беспокоило безобразие на улицах? Потому что они знали: уставший от беспредела улицы обыватель уже захотел порядка. Затосковал по власти, которая силой наведет порядок. И он не только подчинится — радоватся будет этой власти. Грозной власти, которая расстреливает!

Но наш «карающий меч» ЧК официально не имел права расстреливать. Смертную казнь отменили на Втором съезде Советов в день большевистского переворота. В тот день захватившие власть большевики были щедры…

Но якобинство не может существовать без расстрелов. И хотя юридически смертную казнь отменили, фактически якобинцы-большевики применяли ее с первых дней.

И 22 февраля 1918 года ЧК получила право на расстрел законодательно.

В эти дни началось германское наступление. Ленин и Троцкий тотчас воскресили декрет якобинцев — «Отечество в опасности», предоставлявший власти чрезвычайные полномочия.

Революционные солдаты. 1917 г.

Большевики объявили: «Социалистическое отечество в опасности!» Троцкий написал декрет, подписанный Лениным.

Пункт 8 декрета: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте». Так законодательно были разрешены расстрелы без суда и следствия — как в якобинском Париже.

И опять начались протесты левых эсеров.

«Зачем тогда нам вообще Комиссариат юстиции? Давайте назовем его честно — Комиссариат социального истребления — и дело с концом!» — возмутился нарком юстиции эсер Штейнберг.

Как вспоминал сам Штейнберг, Ленин ответил мягкотелому эсеру:

«Хорошо сказано… Именно так и надо бы его назвать… но мы не можем сказать это прямо».

Честно ответил, по-якобински!

Наступление немцев продолжалось — они угрожали Петрограду. В марте Ленин решился на очередной революционный шаг — перенести столицу в Москву.

Защитники революционного Петрограда. 1917 г.

Планы переезда в Москву в связи с военной угрозой Петрограду были еще у Временного правительства. Но тогда большевики в Совете назвали это «дезертирством и желанием сдать Петербург немцам».

Слухи о том, что большевики бегут из Петрограда, бродили по городу. Населению тотчас объявили, что все это — происки врагов и «беспочвенные слухи», большевистское правительство никогда не покинет «колыбель Революции».

В это время все было подготовлено к переезду. В обстановке секретности переехали в Москву.

Ленин и правительство поселились в Кремле царей!

Переделали часы на Спасской башне — вместо царского «Коль славен..». они заиграли якобинский «Интернационал». Автомобили якобинских владык проезжали в Кремль через Спасскую башню, под иконой с разбитым стеклом и потухшей лампадой.

ВЧК расположилась вольготно — в обширном здании на Лубянской площади. Здание принадлежало прежде самому большому в империи страховому обществу «Россия». В кабинетах на Лубянке осталась старая мебель красного дерева. Из окон открывался вид на площадь с фонтаном, на месте которого встанет впоследствии памятник Дзержинскому.

В. И. Ленин и В. Д. Бонч-Бруевич во время прогулки во дворе Кремля. 1918 г.

© МИА «Россия сегодня»

Переехав, большевики продолжают исполнять программу Французской революции. Они с упоением повторяют (буквально цитируют) все ее действия.

В Париже революция усердно свергала памятники королям. Стоял памятник Людовику Четырнадцатому, славе Франции — свергли памятник. На Новом мосту стояла конная статуя Генриха Четвертого, весельчака и соблазнителя, героя песен и мифов, любимого короля французского народа, — сбросили и ее. Памятник Людовику Тринадцатому стоял напротив его дворца семнадцатого века, на площади Вогезов — свергли.

Ф. Э. Дзержинский среди ответственных работников ВЧК. 1919 г.

© МИА «Россия сегодня»

Когда Людовика Шестнадцатого с семьей везли в Тампль, ему с торжеством показали сброшенную статую Короля-солнце — Людовика Четырнадцатого.

— Хорошо, что беды касаются камней, — сказал свергнутый король.

Несмотря на все заботы и беды начинавшейся Гражданской войны и интервенции, ученик якобинцев Ленин принимает декрет «О снятии памятников в честь царей и их слуг». И лично следит за его исполнением. С удивительным энтузиазмом борется Ленин с каменными изваяниями Романовых.

«А вот это безобразие не убрали. Ленин указал на памятный Крест, воздвигнутый на месте убийства Великого князя Сергея Александровича», — вспоминал комендант Кремля Мальков. И закипела работа! Принесли веревки. Ильич сам ловко сделал петлю и накинул на Крест. Вскоре Крест был опутан веревками со всех сторон. Ленин, Свердлов, Ованесов и другие члены ВЦИК и Совнаркома впряглись в веревки, налегли, дернули! Крест рухнул на булыжник.