Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

— Вы снова нам очень помогли, — искренне сказал Армор.

— Пустяки, — ответил Александров, — главное сейчас — помочь господину послу.

Через полчаса после звонка в больницу, доктор Горталов был уже в посольстве. Френсис лежал полуоткрыв глаза и всем видом показывал, что дела у него, как никогда, плохи. Доктор измерил пульс, провел первичный осмотр.

— Что скажете? — оба секретаря и слуга-негр замерли в ожидании.

— Скажу, что дело очень серьезно. Налицо инфекция, которая поразила желудок больного. Сейчас он пытается сопротивляться болезни, отсюда рвота, понос и прочие прелести заболевания. Было бы хуже, если бы организм не мог бороться с инфекцией. Я много лет работаю в больнице и видел немало пациентов преклонного возраста, но чтобы человек после шестидесяти лет имел такое здоровье — это просто удивительно. Наверное, посол еще интересуется дамами?

Это был запретный вопрос. В посольстве все, разумеется, знали, что после отъезда из России супруги посла мисисс Джейн Френсис, к нему стала часто заходить одна петербургская дама по имени Матильда де Крамм. Они познакомились на корабле в 1916 году, когда Френсис только отправлялся в Петроград для принятия высокой дипломатической должности.

Мадам подолгу засиживалась в гостиной посла и, хотя Френсис официально объявил, что между ними только деловые отношения, и она дает ему уроки французского, этому мало кто верил. Матильда просилась уехать с посольством в Вологду, но получила отказ. Об этой связи знал даже госсекретарь Соединенных Штатов Лансинг, но по каким-то причинам смотрел на знакомство посла сквозь пальцы.

Здесь в Вологде Френсис завел себе новое увлечение. Красивая девушка Лиза, конечно, повторяла с Френсисом основы французской грамматики, но причина её появления в посольстве была разумеется иной. Посол скучал без общения с женским обществом. Именно поэтому, услышав, что Френсис приглашает новую учительницу французского, его ближайшие сотрудники многозначительно переглянулись.

Впрочем, вся мужская половина дипломатического учреждения питала к мадемуазель Мизенер самые теплые чувства, и её никто ни в чем не упрекал. Упрекать было не в чем, пара уроков, во время которых Френсис любезничал с девушкой, как студент с гимназисткой. Ничего более. Посол всегда гордился, что он семьянин и воспитал шестерых сыновей. Он регулярно писал письма каждому из них и отдельно некоторым невесткам.

«Our big father» [10] Глава семейства — англ. , — говорил про посла Филип, имея ввиду, конечно, что для всей большой семьи Френсисов, их чад, домочадцев и прислуги Дэвид Роуленд Френсис всегда был отцом семейства. В этом сердце хватало места для общения и с посторонними дамами. Впрочем, за эти маленькие слабости посла никто не осуждал.

Доктору Горталову на вопрос не ответили, да он и не настаивал. Врач продиктовал перечень необходимых медикаментов, и слуга Филип незамедлительно отправился за ними в аптеку.

— Скажите, доктор, — Армор на правах русскоговорящего сотрудника пытался вызвать Горталова на откровенность, — у нас есть шансы на положительный результат?

— Только в том случае, если все здесь будут неукоснительно выполнять мои рекомендации. Первое — это голодание. Второе — гигиена, и третье — режим. Сейчас господину послу плохо, и это состояние может продолжаться несколько дней, но организм сохранил внутренние силы и способен бороться. Наша задача помочь ему в этом деле. Поэтому из питания я разрешаю ему только яйца всмятку, две штуки в день, утром и вечером, и много, много воды, это поможет преодолеть интоксикацию организма.

Френсис застонал и начал ерзать, всем видом показывая необходимость опорожнится. Клозет в доме находился довольно далеко от спальни, и туда приходилось бежать в одних подштанниках через весь бельэтаж.

— Пусть слуга всегда будет рядом с послом, — напутствовал доктор, прощаясь с секретарями, — мне нужно телефонировать каждые три часа, как обстоят дела. Ежедневно после обеда я буду проведывать больного. Всего наилучшего, поправляйтесь, господин посол!

Френсис в ответ слабо улыбнулся и сделал попытку привстать на кровати.

— Нет, нет, никаких лишний движений, Вам надо беречь силы, — Горталов сделал запрещающий знак рукой.

Доктор ушел. Филип принес все то, что можно было достать в местных аптеках, и окружил посла заботой и вниманием. Сотрудники как-то сразу поняли, как много замыкалось на этом неторопливом с виду джентльмене. Некому стало диктовать письма и донесения, посылать с поручениями. Никто не мог принять решение по поступающей отовсюду корреспонденции. Дни, которые раньше пролетали незаметно, теперь тянулись и казались такими долгими.

Френсис менялся на глазах. Еще вчера это был среднего роста плотный мужчина. При росте в пять с половиной футов [11] Английский фут — 0.3 м. , он весил более двухсот двадцати фунтов [12] Около 120 кг. .

За время болезни живот посла сначала уменьшился вдвое, потом еще, и наконец, на восьмой день почти совершенно исчез. Щеки у больного опали, и он неожиданно для всех стал похож на моложавого пожилого джентльмена.

Ежедневно Френсис ел прописанные доктором яйца всмятку. Филип разыскал для этого в гардеробе посла серебряную подставку в виде вазона, на тулове которого была гравирована надпись «D. R. Francis», подарок от какого-то банка. Яйцо удобно помещалось в подставке, скорлупу в верхней части удаляли, и можно было не спеша серебряной ложечкой лакомиться содержимым.

— Этот доктор морит меня голодом, — заворчал Френсис, чуть только почувствовал себя лучше.

— Может быть Вам сделать гоголь-моголь или сварить маисовую кашу? У нас в запасе есть настоящая американская кукуруза, — спросил Армор.

— Да, да, — слабым голосом поддакивал Френсис, — каша это хорошо, и еще бы сухарик с молоком.

— Ни за что, — ответил неотступно следивший за больным принципиальный слуга, — Это совершенно невозможно, поскольку нарушает предписания доктора и мои собственные установки.

Ему никто не возразил. Френсис только вздохнул.

Доктор Горталов ежедневно бывал у постели больного: проверял пульс, смотрел язык, слушал работу сердца и с удивлением замечал, что пациент поправляется даже быстрее, чем более молодые мужчины в подобной ситуации.

— Скажите, доктор, — Френсис приподнялся с постели, — могу ли я теперь так же как и раньше бегать, прыгать и делать все остальное… ну Вы понимаете?

Армор, как мог, перевел. Доктор, казалось, не понял, о чем это спрашивает человек, еще пять дней назад стоявший одной ногой в могиле. Армор, которому был ясен эротический подтекст вопроса, спросил то же самое по-русски, напрямую. Горталов расхохотался: