Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

— Пожалуйста, — обиделся Вианна и отошел прочь.

— Скажите, мадам, — начал издалека Нуланс, — давно ли Вы служите у господина Локкарта?

— С февраля, по рекомендации капитана Кроми и поверенного Линдлея, — соврала она.

— О, это достойные джентльмены, — протянул Нуланс, — особенно господин Линдлей, именно благодаря его любезности мы сейчас наслаждаемся здесь Вашим обществом.

Филип принес пунш. Гости оживились и стали обсуждать достоинства напитка. Нуланс все никак не мог успокоится, бродил меж гостей и вдруг неожиданно спросил итальянского посланника.

— Вы не находите, что может быть отвратительней, чем еда приготовленная негром.

Сказано было негромко, но все кому надо, слышали. Многим стало жутко неприятно, тем более, что балагур и симпатяга Филип был всем хорошо известен.

Френсис не растерялся. Он подошел к французскому послу и громким шепотом, но так чтобы все слышали, спросил на своем дурном галльском наречии: Говорят, месье, что Вы уже не бьете свою жену?

Нуланс от удивления выпучил глаза, сказать «нет» значит подтвердить догадку американца, сказать «да» значит признаться, что бил её раньше. Мадам Нуланс в соседнем зале, хорошо, что она не слышит.

Нуланс повернулся к Френсису, похлопал его по плечу и миролюбиво сказал, что оценил юмор. Вскоре он раскланялся и покинул мероприятие. Вся свита последовала за ним.

Завели граммофон, недавно с большими трудностями доставленный из Петрограда, начались танцы. Мура не пропускала ни одного тура, еще бы кругом столько галантных кавалеров.

Посол Френсис, японский атташе Марумо, итальянский посланник Торетта и Локкарт сели играть в покер. Англичанину не везло, и скоро он проиграл американцу крупную сумму в рублях.

Видя, что оппонент больше не хочет испытывать удачу, Френсис жестом пригласил Локкарта подняться наверх к себе в кабинет.

В кабинете он хотел выкурить сигару, но вспомнил, что доктор был категорически против курения. Френсис и после выздоровления продолжал худеть, доктор находил, что это плохой признак. Посол предложил сигару Локкарту. Тот вежливо отказался.

— Скажите, уважаемый, — Френсис старался быть учтивым, — Вы давно знакомы с этой дамой?

— С февраля, а что?

— Вы её хорошо знаете?

— Да, вполне, я доволен её работой.

— А чем она занималась до Вас, знаете?

— Она пострадала от революции, потеряла мужа-дипломата.

— Понимаете, уважаемый, — Френсис сделал вид что задумался, — по-моему эта дама не совсем та, за кого себя выдает.

— В смысле?

— Прошлой зимой она приходила ко мне, предлагала услуги переводчика и намекала на нечто больше.

— Что в этом такого? Она переводит с шести европейских языков.

— Знаю, но она намекала на готовность к другого рода услугам.

— Вы что-то путаете, она приличная женщина.

— Я ничего не путаю, — Френсис открыл лежавшую на столе коробку, достал оттуда какую-то бумажку и положил перед Локкартом на стол, — вот, пожалуйста, дама готовая к услугам, телефон, адрес. Вам не достаточно? К тому же она слишком рьяно ругает большевиков, это подозрительно. Вам не приходит в голову, что её используют, сначала против меня, теперь против Вас?

— Как Вы смеете?! — Локкарт конечно узнал на бумаге Мурин почерк, — немедленно отдайте это.

Он схватил визитную карточку, Френсис, не отдавая, прижал её пальцем к столу. Локкарт с силой рванул. У американца в руках остался только клочок бумаги в форме подушечки указательного перста.

Локкарт скомкал бумажку, сунул в карман.

— В чем дело? — услышав шум, в кабинет вбежали Армор и Джонсон.

— Он взял со стола важный документ и спрятал в карман, — с обидой в голосе сказал Френсис.

Оба секретаря были в хорошей спортивной форме, без труда скрутили Локкарта и изъяли из кармана пиджака мятую бумажку.

— Давайте сюда, — Френсис взял листок, разгладил его ладонью, положил в коробку, — и проводите господина Локкарта.

Английский представитель с секретарями спустились на первый этаж к гостям как ни в чем не бывало. Там, уставшая от танцев публика слушала концерт мадемуазель Мизенер, исполнявшей своим великолепным сопрано русские романсы. Она тоже была приглашена на fve-o-clock tea, но по какой-то причине задержалась и опоздала к танцам.

Локкарт подошел к Муре и мрачно сказал:

— Пойдем, все дела сделаны.

Она, ни слова не говоря, встала и пошла к выходу.

— Вы нас покидаете, — заволновался Вианна Кельш.

— Дела, знаете ли, — ответил ему Локкарт.

Они вышли из посольства.

— У тебя был неприятный разговор?

— Не надо было вообще ехать. Этот старый дурак, не способный разобраться в русской политике, имеет наглость меня поучать. Это невозможно выносить. Завтра же мы уезжаем назад в Москву.

— Я все понимаю.

— Ты ранее была с ним знакома, говори честно, ничего не тая?

— Да, зимой. Когда я искала работу, я приходила в посольство.

— О чем вы говорили?

— Ни о чем таком, о работе… ты что, в чем-то меня подозреваешь?

— Нет, но этот Френсис… он говорит черт знает что!

— Ты веришь ему?

— С какой стати?

— Вот и отлично, не будем больше об этом. Куда мы пойдем ночевать?

— Можно в наше консульство, но я не хочу.

— Может быть, в гостиницу? Я видела недалеко отсюда великолепный четырехэтажный отель с красивым названием «Золотой Якорь». Только, наверное, там нет мест.

— Это не беда, — сказал Локкарт, — места найдутся.

Они пошли в гостиницу, он показал мандат за подписью Троцкого, в котором всем советским организациям предписывалось оказывать всяческое содействие членам Английской миссии. Первым номером в списке шел Локкарт.

В гостинице сразу же нашелся свободный номер. Они поднялись на этаж, заперлись и долго признавались друг другу в любви. Уснули только под утро.

Дежурный разбудил важного постояльца вовремя. Они успели к московскому поезду. Мандат Троцкого обеспечил комфортабельное купе, и Локкарт с Мурой с чувством облегчения покинули Вологду.

Вице-консула Генри Бо неофициальный представитель Великобритании так и не увидел. Рейли был в Петрограде, и в его отсутствие тратить время на общение с малозначительными персонами Локарту не хотелось. В Вологду ни он, ни Мура больше никогда не вернутся.

Спустя время в своих мемуарах Локкарт, пылая праведным гневом против американского посла, постарался представить того в самом неказистом виде. В ход пошли придуманные истории о невежестве американца. Особое мнение автор мемуаров уделил пассажу про картошку, извлеченному из записной книжки 1918 г.

Потом этот малопочтительный каламбур будет активно использоваться поколениями историков, в качестве характеристики Френсиса, как весьма недалекого и малограмотного господина.