Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

— Хорошо, я не даю вам никаких обещаний, но завтра утром можете ждать меня на бульваре, я Вам сообщу наше коллективное решение.

В тот же день Георгий Михайлович рассказал о заманчивом предложении брату Николаю и Дмитрию Константиновичу.

— Это совершенно невозможно, — замотал головой князь Дмитрий. Бежать из России в мундире чужой страны? Я не давал присягу сербскому королю, чтобы носить мундир этого государства. Я не поеду. Кроме того, а куда я дену Татьяну Константиновну с детьми? Оставлю их на растерзание большевиков?

— Дело даже не в ней, к Багратион-Мухранским большевики претензий не имеют, дело в том, что своим побегом мы ухудшим положение остальных, тех князей, кто отправлен в Алапаевск и особенно положение Государя с семьей.

Это сказал Николай Михайлович, либерал и демократ, главный фрондёр при дворе, человек, которого император терпеть не мог и подозревал во всех возможных грехах.

В минуту, когда была возможность спастись лично, он думал о тех Романовых, у кого такой возможности не было.

— Я согласен с братом, — добавил Георгий Михайлович, — мы ничего не сделали против новой власти, но если совершим побег, нарушив слово, которое давали в Петрограде, то станем в их глазах преступниками. Если поймают, что не исключено, то сразу же расстреляют. А так, остается шанс на то, что за нас похлопочут и будет легальная возможность уехать заграницу.

— Я в это не верю, — отреагировал старший Михайлович, но бежать считаю ниже своего достоинства.

На том и порешили.

На следующее утро Смыслов с волнением ждал Великого князя. Тот появился в условленное время и после приветствий вежливо сказал, что они посоветовались, благодарят за заботу, но по ряду причин принять предложение не могут.

— Почему? — воскликнул Смыслов, — Вам же угрожает опасность?

— Все в руце Божией, — ответил Георгий Михайлович, — будем молиться, и Господь нас услышит.

Он повернулся, высокий и стройный, несмотря на свои годы, и пошел прочь, оставив Смыслова в недоумении на скамейке Пятницкого бульвара.

В полдень в ресторане гостиницы подпоручик снова встретил Чаплина.

— Я уже знаю, что они отказались, — сказал тот, — но Вашей вины нет, Вы сделали то, что были должны.

— Я не понимаю, почему? — спросил Смыслов.

— Это внуки русского царя, у них свое понимание чести, и мы не в праве их судить, хотя, положа руку на сердце, я тоже недоумеваю, — ответил Чаплин.

— Очень жаль, — сказал Смыслов, — колесо рулетки могло в очередной раз повернуться в пользу Романовых, но они сами отказалась крутануть этот барабан.

— Да вы философ, Смыслов, — усмехнулся Чаплин.

— Так точно, с четырьмя курсами университета.

— Сейчас не до учебы, решается судьба Родины, — пафосно сказал кавторанг. — Я должен уехать из Вологды, надеюсь ненадолго. Вы, Смыслов, останетесь тут. Я Вас познакомлю с английскими джентльменами, будете помогать им в делах, я знаю, что Вам не впервой иметь дело с англичанами.

Доктор Ковалевский обещал прислать сюда много настоящих патриотов, готовых к борьбе с большевизмом, и Вы будете с ними работать. Британские дипломаты обеспечат надежное прикрытие этому мероприятию и, как знать, может быть Вам выпадет шанс снова встретить Великих князей и сказать им: Вы свободны, Ваши императорские высочества!

Вечером служанка Калисфена слышала, как мистер Томсон с господином Гиллеспи что-то горячо обсуждали. Разговор почему-то шел на русском.

— Я говорю Вам, этот отказ — чистое безумие с их стороны, — горячился Гиллеспи, — коридор работает, как часы. В Мурманске их были бы рады видеть. Генерал Пуль лично передавал Георгию Михайловичу привет и пожелание скорейшей встречи.

— Они говорят, что дали слово никуда не уезжать отсюда и будут его держать, Вы понимаете, это слово Великих князей! — возбужденно отвечал Томсон.

— Георгий Ермолаевич, — назвал англичанина русским именем Гиллеспи, как Вы не понимаете, благородство осталось в прошлом октябре, теперь каждый за себя и должен спасать свою жизнь.

— Они говорят, что побег ухудшит положение Государя и его семьи, осложнит пребывание на Урале их ближайших родственников. Они себя ни в чем виноватыми не считают и говорят, что бояться им нечего.

— Какое поразительное простодушие! — Гиллеспи встал и начал кругами ходить по комнате. — Впрочем, как знают, я не могу отвечать за взрослых людей, если они ведут себя, как маленькие дети.

— Что мы можем поделать? — удрученно сказал Томпсон, — Мы только ищем возможности для спасения их Высочеств, но не можем за них самих решать, воспользоваться этими возможностями или нет.

Калисфена сообразила, что речь идет о бывших Великих князьях Романовых, о которых ей рассказывали на кухне, и одного из которых она видела в консульстве.

— Какие у Вас планы на дальнейшее? — спросил Томсона Гиллеспи.

— Я еду в Архангельск и Мурманск, надо помочь нашим, скоро им предстоят великие дела.

— Господин Гиллеспи, — в комнату вошел вице-консул.

— Да, сэр, — деланно спросил его Рейли, ему иногда даже нравилось изображать 45-летнего секретаря при 22-летнем вице-консуле.

— Я получил телеграмму, завтра в Вологду прибывает представитель Великобритании в России господин Брюс Локкарт.

— Мы будем готовиться к приему высокого гостя, — пошутил Гиллеспи, — надо сказать Калисфене, чтобы подала к ужину что-нибудь особенное.

Убедившись в невозможности уговорить Великих князей бежать по подложным паспортам в Мурманск под защиту британского флота, Чаплин-Томсон уехал из Вологды в Архангельск. Там английский паспорт ему будет нужен еще какое-то время, как прикрытие для осуществления задуманных планов. Но для своих в городе будет действовать уже другой человек — герой войны, боевой офицер подводник Георгий Ермолаевич Чаплин.

Он, убежденный монархист, направлялся в Архангельск еще и потому, там было много сторонников императорской партии, а Чаплин мечтал о возвращении монархии. Подходящая кандидатура, — брат царя Николая II Михаил Александрович находился в Перми. Как раз тогда поползли слухи, что он исчез из поля зрения властей, перешел на нелегальное положение и направляется в Архангельск. Великий князь Михаил представлялся Чаплину лучшей кандидатурой на престол, и он поспешил навстречу будущему русскому государю.

Перед самым отъездом Чаплин привел Смыслова в Британское вице-консульство и представил господину Бо. Маленький англичанин, до Вологды служивший в Московском консульстве рядовым клерком, дружелюбно протянул офицеру руку.

— Будем знакомы Генри Чарльзович, так меня здесь зовут.

— Подпоручик Смыслов, — отрапортовал гость, подумал и добавил, — здесь меня зовут Иван Петрович.