Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

Калисфена цену себе тоже знала, и, если бы позвали замуж, за кого попало бы не пошла, разве что за хозяина мастерской какой или извозчика со своим экипажем, а еще лучше, за купца. Купцы при любой власти нужны, с таким не пропадешь.

В мае 1918 года в Вологде еще процветала частная торговля, выходили эсеровские и небольшевистские кооперативные газеты, даже кадетская «Северное Эхо». Большевики сидели тихо в своем Совете, и в городе их никто не боялся. Жители Вологды не догадывались, что это благоденствие продлится от силы еще месяц-другой.

Однажды в последних числах мая к Николаю Михайловичу Дружинину, отдыхавшему во дворе на скамеечке, подошли двое: вице-консул Генри Бо и неизвестный господин в штатском с георгиевской ленточкой в петлице. Внутрь под одежду была убрана и сама награда — офицерский георгиевский крест — знак Военного ордена. Такие награды давали не всем, исключительно за боевые заслуги.

— Вы русский офицер? — спросил Дружинин незнакомца.

— Мистер Томсон, — отрекомендовался тот на чистейшем русском языке, не оставляющем сомнения в его происхождении, — не удивляйтесь, я служил на подводном флоте на Балтике под русским командованием, занимался минным делом и за него имею боевую награду, — предвосхищая вопросы бывшего предводителя дворянства, сказал офицер.

— Вы к нам надолго? — поинтересовался Дружинин.

— На несколько дней, есть в Вологде кое-какие дела.

Каждый вечер в ресторане гостиницы «Золотой Якорь», где остановился Смыслов, он должен был ждать встречи со своим непосредственным шефом. Чаплин не сообщил ему, когда приедет и сколько времени пробудет в Вологде. Подпоручик должен был не просто ждать. Его попросили вникнуть в политическую жизнь города, попытаться понять, насколько крепка здесь Советская власть, и есть ли какая-то внутренняя оппозиция большевикам.

Иван Петрович с интересом принялся читать местные газеты. Он быстро просматривал «Известия Вологодского совета рабочих и крестьянских депутатов», в этом официозе новой власти кроме всеобщего одобрения политики большевиков мало что можно было узнать интересного.

Правая кадетская газета «Северное Эхо», наоборот, критиковала новую власть, находя во всём признаки скорого краха русской государственности. Она тоже мало привлекала подпоручика ввиду чрезмерного пессимизма.

Гораздо важнее были две другие газеты: «Вологодский листок» и «Вольный голос Севера», где в каждом номере можно было найти немало интересных материалов о городской жизни.

Жизнь эта, судя по заголовкам и рекламе, била ключом. Совсем не чувствовалось, что где-то произошла социалистическая революция, и у власти вот уже более полугода правительство большевиков.

Большое внимание газеты уделяли деятельности иностранных представительств в Вологде. Рубрика «В посольствах» стала традиционной для прессы. В ней сообщались о новостях на Западном фронте, тех или иных передвижениях дипломатов, публиковались интервью с главами посольств и миссий и даже скандальная хроника.

Смыслов вдоволь посмеялся, когда прочитал в одном из номеров гневную реплику сербского посольства, адресованную местным жителям. «В Вологде массы цыган просят у жителей города подаяний, называя себя беженцами-сербами. Сербским именем пользуются также и военнопленные австрийцы. Цыгане пользуются великодушием русских и благожелательным отношением к сербам, поэтому имеют успех, прося подаяние».

Сербские дипломаты очень просили не верить цыганам и никаких подаяний не давать. Особенно отмечалось, «что сербы никогда не опустятся до того, чтобы просить милостыню и, не смотря на то, что их страна оккупирована, сражаются на других фронтах мировой войны.»

За этими объявлениями стоял непосредственно сам министр посольства Сербии Милослав Сполайкович, который очень переживал за национальную гордость своего маленького народа.

Разумеется, этого Смыслов знать не мог. Он пару раз сталкивался с сербскими военными и был о них высокого мнения. Сербы не хотели сдаваться и продолжали войну в составе других армий стран Антанты, в том числе и русской, а когда Восточный фронт пал, стали проситься отправить их во Францию. Смыслов слышал, что отряды сербов отправляют в Мурманск, чтобы потом переправить в Западную Европу, он даже видел группу военных в сербских мундирах в городе. Об этом, говорили, имелось соглашение с властью. Сербов никто особенно не проверял, и под видом солдат и офицеров с Балканского полуострова в Мурманск мог проехать кто угодно.

Неожиданно много внимания в газете «Известия» уделялось полякам. Время от времени там публиковались сообщения о созыве совета при комиссариате по польским делам, собрании беженцев и организации губернского комиссариата по делам поляков. Поляки все еще воспринимались как граждане России, судьбой которых власти были вынуждены заниматься.

Попадались в прессе и объявления от латышской диаспоры. В городе существовало Латышское общество, имевшее даже штаб-квартиру по соседству с американским и французским посольствами. Общество приглашало латышей на ежегодное собрание.

В газете Смыслов обратил внимание на частное объявление: «Ищу латышку одной прислугой». Какой-то рачительный вологжанин решил, пользуясь случаем, получить квалифицированный и, главное, по-европейски воспитанный персонал для домашней работы.

Латыши веками находились под иноземным игом: немцев, поляков, шведов. И только когда их маленькая страна стала частью большой Российской империи, почувствовали ослабление гнета. Во время Великой войны латышские полки очень хвалили на фронте за стойкость и боевые качества.

После революции они перешли на службу к большевикам и составили стальную гвардию революции. Впрочем, таких латышей Вологда еще не видела, они появятся здесь позже.

Самое большое внимание в газетах уделялось евреям. Редко в каком номере не публиковались их объявления. В зале Страхового общества — самом большом в городе, в помещении Талмуд-Торы — еврейской школы, Сионистского клуба, в зале еврейского училища проходили разнообразные мероприятия.

Один лектор читал лекции о мотивах еврейской литературы, другой, бывший политзаключенный — о тюрьме и ее обитателях. Работали курсы еврейского языка и истории. Кроме всего прочего регулярно проводились концерты-митинги — мероприятия, где музыка как бы дополнялась политикой, партийные собрания и праздники, съезды и вечера.

Смыслов для памяти записал в блокнот названия еврейских партий и организаций в городе: «Бунд», «Цеирей Цион», «Поалей Цион», «Объединенная еврейская социалистическая рабочая партия». Помимо них организаторами культурных мероприятий выступали: общество «Тарбут», «Еврейский рабочий клуб имени Бронислава Гроссера», «Общество посвящения евреев», сокращенно — «ОПЕ», «клуб имени Переца» и «Вологодская сионистская организация».