Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

В середине августа в Вологде в очередной раз появился Рейли. Дипломатический статус сотрудника консульства ему больше был не нужен. Гиллеспи искали два революционных ведомства: чекисты и кедровцы, поэтому секретарь вице-консульства исчез навсегда. К коммерсанту Сиднею Рейли у власти никаких претензий не было. Человек вне политики, занимается торговлей и прибыл по своим делам в Вологду.

В назначенное время в районе пригородного поместья Осаново произошла важная встреча.

— Господин полковник, — обращаясь к Куроченкову, деловито сказал Рейли, — настал час для решительных действий, союзное командование надеется на поддержку патриотических сил. В ближайшее время планируется наступление, нам нужны верные люди в городе, чтобы в условленный момент арестовать Кедрова и всю большевистскую свору. Оружия у вас достаточно?

— Нет, необходимы винтовки, пулеметы, личное оружие. Во время городского боя оно важнее пушек.

— Хорошо, вот вам двести тысяч рублей на военные нужды, еще столько же я передам другой организации, которая так же занимается военными вопросами.

— Вы имеете ввиду эсеров?

— Это не важно!

— Позвольте, это как раз очень важно, эсеры такие же революционеры, как и большевики, и так же, если не больше, содействовали обеим революциям в 1917 году. Я остаюсь верным государю императору и никогда не буду иметь с ними дело.

— Но император расстрелян!

— Память жива! Сотни и тысячи верных присяге офицеров готовы встать на защиту отечества.

— Так в чем же дело?

— Дело в том числе и в союзниках, которые кидаются из огня да в полымя. Это они всю зиму, вместо того, чтобы организовать переворот, торговались с большевиками о продолжении войны. Что получили? Позорный Брестский мир и полную конфузию в дипломатических отношениях! Наша организация пыталась наладить контакты в Вологде с американцами. Они и слышать не хотели о восстановлении монархии и великой империи в довоенных границах, твердили о какой-то демократии и воле народа. Вот она, эта воля народа, — Куроченков с силой сжал кулак, — только военная сила способна возродить Россию и как триста лет назад передать власть новому царю, которого изберет народ.

— Вот и Вы тоже за избираемость, а это, как известно демократия, господин полковник.

— Я имею ввиду избрать кого-либо из дома Романовых.

— Вы подвергаете сомнению указ о престолонаследии?

— Почему?

— Потому, что там установлен порядок наследования по старшинству в роду, и, если мне не изменяет память, на престол должен претендовать Кирилл Владимирович.

— Ни за что! Он прошлой весной ходил по Петрограду с красным бантом. Вся эта великокняжеская фронда и завела Россию в тупик. Я видел здесь в городе великих князей Романовых. Их сослали большевики, горькая картина, эти люди не могут управлять империей.

— Вот видите, Вы сами себе противоречите, значит для успеха все-таки нужна демократия.

— Я надеюсь, что власть возьмет Михаил Александрович!

— Если он, конечно жив, слухи всякие ходят, знаете ли. После убийства императора и расправы над Романовыми в Алапаевске, ничему нельзя удивляться.

Кстати, вологодские высочайшие узники сейчас в Петрограде в тюрьме ожидают своей участи. У них была возможность бежать из Вологды, но, извините, они не захотели на время побыть в другом обличии. Теперь, я полагаю, жалеют об этом, да уж поздно.

— Господин Рейли, вы хорошо осведомлены, я все время поражаюсь вашему русскому, такое впечатление, что это родной Вам язык!

— Я живу в России и уже практически стал русским. Я думаю по-русски, пишу по-русски, люблю женщин по-русски. О чём можно говорить?

— В таком случае, Вы меня поймете. Я как русский патриот скорее умру за свои идеалы, чем поступлюсь ими.

— Я уважаю вашу позицию. До свидания, господин полковник, у меня еще есть дела в этом городе.

На следующий день Куроченков отправился в Череповец, там его ожидала очередная группа прибывших из Питера офицеров. Кроме того, в Череповце были добровольцы, желающие ехать на Север сражаться за Белое дело. Он посадил всех на поезд по разным вагонам, выдал инструкции: в Вологду не соваться, выходить с поезда на ближней станции Дикая и добираться в город маленькими партиями.

Добровольцы отбыли по месту следования. Полковник остался в Череповце по делам. На следующие поезда тоже были сформированы группы военных. Он должен был встретиться с ними уже в Вологде в условленном месте.

В тот день на станции Дикая особый отряд Завесы уже поджидал гостей. Все прибывшие мужчины оправлялись в деревянное здание маленького вокзала для проверки документов, где их немедленно арестовывали. За сутки удалось задержать шестьдесят человек. Полковник Куроченков о провале даже не догадывался.

В ночь на 20 августа он возвращался в Вологду.

— Ваши документы? — Куроченков поднял голову, перед был ним патруль.

— Сейчас, вот, пожалуйста.

— Смотри, документ вологодского Военконтроля!

— В чем дело?

— Проверка. Пройдемте с нами.

Полковник спокойно одел шинель и пошел за патрульным.

— О, желтая пуговица, — весело сказал солдат, — за тебя мы получим увольнительную в город!

В этот момент Куроченков понял: заговор раскрыт и члены его, во многом благодаря ребячеству с «золотой» пуговицей, арестованы. Решение пришло мгновенно — между вагонами тамбур. Куроченков оттолкнул идущего сзади солдата, рванул дверную ручку, выскочил во тьму и скатился вниз по насыпи. Сзади послышались выстрелы.

«Жив. — подумал полковник. Он попытался встать, но страшная боль пронзила правую руку — перелом. Ну всё, теперь я беспомощен».

Куроченков брел вдоль полотна железной дороги, впереди показалась деревня. Он почти без чувств постучал в какой-то дом. Ему открыли.

— Люди добрые, пустите в избу, я, кажется, сломал руку.

— Проходи, голубчик, — ответил хозяин дома, — что с тобой стряслось?

— Упал, руку повредил, мне бы схорониться.

— Посиди на лавочке. Я сейчас узнаю.

Хозяин исчез и через недолгое время вернулся в избу. Полковник в изнеможении дремал, прислонившись к стене.

— Вставайте, нашел для Вас хорошее место, никто там не побеспокоит.

— Спасибо тебе, добрый человек, на вот, возьми, — Куроченков сунул здоровую руку в карман шинели, достал оттуда пачку денег.

— Здесь около сорока тысяч. Много? Да много, но мне нужно надежно схорониться, так чтобы ни одна душа не узнала, где я.

— Сделаем, Ваше благородие. Вы в деревне, рядом станция Чебсара.

— Почему ты меня так называешь?

— Так по форме видать, что Вы офицер, а значит благородие. Мы у дороги живем, всяких благородиев видали и анжинеров, и военных.

Они пошли вдоль по улице, светало. В деревне было тихо. Даже петухи не кричали.