Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

— Искать Турбу, Талицкого и остальных, арестовывать всех поголовно бывших эсеров и членов семей. Кто-нибудь укажет, где сейчас Турба. Не упустите Гиллеспи, есть его словесный портрет?

— К сожалению, точного описания нет, сведения расходятся, Одни говорят, что Гиллеспи чернявый, похож на жида, другие, видели его в косоворотке и с бородой.

— Откуда у Вас такая лексика, товарищ? — Кедров, вспомнив свою настоящую фамилию, поморщился. — Запомните, здесь Вам не черная сотня, а штаб революционных сил. Среди большевиков, между прочим, много евреев, и роль их в деле революции огромна. Спросите об это Ревекку Акибовну, она вам проведет политическую информацию.

— Я того, ничего, просто к слову пришлось. Я это, за интернационал. Прощения просим, оговорился.

— Хорошо. Задача ясна?

— Уже выполняется.

В те дни Вологда пережила очередной и, пожалуй, самый страшный период за всё время революции. Было арестовано более трехсот человек, часть потом отпущена под расписку, а часть содержалась в тюрьме в качестве заложников. Если возникало подозрение в отношении кого-то из задержанных, его немедленно расстреливали. Документы оформлять было некогда. Союзники и белогвардейцы продвигались вперед. Без боя был захвачен Шенкурск. Нависла угроза над Котласом и Великим Устюгом.

— Михаил Сергеевич, прислали арестованного. Подозрительный тип, терся на станции у линии фронта.

— Вводите.

Конвойные ввели молодого человека в поношенной шинели. Бросалась в глаза оторванная верхняя пуговица.

— Почему в таком виде? А ещё офицер! — визгливо спросил Кедров. Молодой человек молчал.

— А это он при задержании пуговицу оторвал и выкинул. А наши подобрали, вот она, просили передать.

Караульный полез в карман и достал оттуда форменную латунную пуговицу с двуглавым орлом. Кедров повертел в рука, пуговица, как пуговица, ничего особенного.

— Почему сорвал?

Арестованный молчал.

— Хорошо, будем разговаривать в другом месте, как вспомнишь ответы на мои вопросы, придешь снова, если сможешь, конечно.

Офицера увели. Не прошло и суток, как сотрудник штаба напомнил Кедрову:

— Этот, вчерашний, на допрос просится.

— Что, разговорился?

— Более чем, признался во всем, да, он хочет Вам лично рассказать, просит сохранить ему жизнь.

— Приводите.

— Меня зовут Сомов, поручик Сомов, — начал с порога офицер.

Кедров не отличался сентиментальностью, но тут поневоле отвел глаза. Лица у Сомова почти не было, одно сплошное сине-черное кровавое пятно.

— Я направлялся в Архангельск. Документы были выправлены в Вологде.

— Пропуск выдан Вологодским отделением Военконтроля, — доложил сотрудник, — начальник отделения Волков уже арестован.

— Продолжайте, — сказал Кедров, — интересно послушать господина Сомова.

— Меня должен был встретить человек и проводить до следующей станции уже в расположении белых. В Архангельске я должен был передать донесение, поступить на службу в войска.

— Где донесение?

— Съел при задержании, содержания не знаю.

— Отведите его, пусть вспомнит, видимо недостаточно напрягал память господин Сомов.

— Не надо, я действительно ничего не знаю больше.

— А пуговицу зачем отрывал и выбрасывал?

— Это знак, такая у всех наших пришита.

— Золотая пуговица, — медленно произнес Кедров, — господа, а вы романтики! Революцию тоже делают романтики, но мы в отличие от вас в борьбе с царской охранкой прошли суровую школу конспирации.

— При царе так не били.

— Откуда вы знаете, молодой человек? Вы при царе в тюрьмах не сидели. Увести его.

В тот же вечер Сомова расстреляли. Советская власть была безжалостна к врагам и презирала трусов.

— Приказываю, — Кедров мерил шагами салон вагона, — на всех железнодорожных станциях патрулям проверять документы на удостоверение личности. Лиц с бумагами, выданными вологодским отделом Военконтроля, задерживать; лиц, имеющих на одежде отдельно пришитую форменную пуговицу желтого цвета немедленно арестовывать направлять в штаб Завесы.

В течение недели под Вологдой на железнодорожных станциях согласно указанию Кедрова были задержаны бывшие офицеры царской армии, направлявшиеся в Архангельск. Некоторые на допросе, не выдержав пыток, называли фамилию человека, под командование которого они должны были поступить в Вологде.

— Кто такой полковник Куроченков? — спрашивал Кедров.

— Пока данных нет. В Вологде такой не проживает и никогда не значился. Питерские товарищи сообщают, что Куроченков служил в гвардейском полку, после революции его местонахождение неизвестно. На регистрацию бывших офицеров он не явился.

Все это время бывший полковник императорской армии Александр Куроченков находился в разъездах между Вологдой и Петроградом. Документы вологодского Военконтроля, выданные на имя Иванова, обеспечивали ему свободу передвижения. В Петрограде Куроченков неоднократно встречался с капитаном Кроми и агентом Сиднеем Рейли. О том, что Рейли в Вологде имел еще дипломатическое прикрытие, полковнику не сказали. Эта явка нужна была опытному разведчику в особом случае.

Для работы требовались деньги, и английские представители щедрой рукой выдавали необходимые для дела суммы. Но денег все равно не хватало.

Некоторые офицеры направлялись в Архангельск по идейным соображениям, некоторым был обещан хороший оклад, порядка тысячи рублей в месяц и готовое содержание.

Канал работал отлично. Подпоручик Смыслов, известный Кроми еще по работе в британской военной миссии в начале 1918 года, прекрасно справлялся со своей задачей, но неожиданно в середине июля пропал.

Вскоре выяснилось, что у него при обыске нашли крупную сумму денег, переданных Гиллеспи для организации, и арестовали. Хотя никаких фактов, изобличающих подпоручика как контрреволюционера, не было, вологодские чекисты держали его в тюрьме до выяснения обстоятельств.

За два летних месяца удалось переправить из столиц на Север несколько сотен офицеров. После начала интервенции дальнейшая отправка по железной дороге стала невозможной, и Куроченков решил сформировать в Вологде отряд, чтобы в случае подхода союзников к городу по примеру хорошо знакомого ему капитана Чаплина поднять восстание и захватить власть. В качестве опознавательного знака своих была выбрана латунная пуговица, которую следовало пришить на китель или шинель.

Идея с пуговицей, родившаяся еще летом в качестве шутки, стала секретным знаком. Говорить о нем членам организации строжайше запрещалось, в случае опасности пуговицу надлежало оторвать и незаметно выбросить. Но именно на этом и погорел поручик Сомов, выдавший под пыткой главные отличительные признаки участников заговора: «золотую» пуговицу и документы Вологодского отделения Военконтроля. Деятельность Кедрова и вологодских чекистов мешала реализации планов заговорщиков по захвату города.