Александр Быков - Секретная должность агента Рейли

Кому они что доказали? Разве что сами себе. Самоубийство — это уход от решения проблем, быстрый и решительный. Но ведь оно не решает эти проблемы. Они остаются, и теперь уже другие люди должны будут что-то с ними делать, и, может быть, это будет стоить им жизни. Получается, что самоубийца совершает малодушный поступок, перекладывая на плечи других то, что должен был сделать сам.

«Значит это не мой путь, — подумал Смыслов, — а каков тогда мой? Борьба с тиранией большевиков за возрождение России? Турба отдал за это свою жизнь. Полковник Куроченков отдал, и многие другие. Они тоже могли бы малодушно застрелиться, но выбрали другой путь. Кедров рано или поздно ответит за убийство семьи Лизы и пред народом и лично перед мной. Я обязан уничтожить этого палача, ибо сказано в Писании кровь за кровь. Я обязан уничтожить этот строй, ведь именно большевики разрушили империю и тысячелетний уклад жизни. Обезумевшие вчерашние крестьяне в рабочих тужурках и солдатских шинелях, крушат все старое и вековое во имя какой-то мифической свободы. В деревне все перевернули вверх дном. Пьяницы и бездельники теперь руководят комбедами, а работящие справные мужики поголовно записаны в кулаки. Собранный урожай власть забирает у крестьянина, не дав ничего взамен. Эсеры хорошо знают нужды крестьян, это выводит их на передний край борьбы. Получается, что сейчас это наиболее организованная сила против большевиков. Вот и в Архангельске, куда уехали дипломаты, власть принадлежит социалистам во главе с Чайковским. Эту власть поддерживает Европа и Америка. Получается, что теперь путь русского патриота лежит туда, в Архангельск, где лучшие силы уже подняли знамя борьбы с большевизмом. Значит надо пробираться туда, иного пути нет.

В одиночку это сделать было весьма непросто, и Иван Петрович принялся искать попутчиков.

Буквально через несколько дней на его пути возник Владимир Игнатьев, эсер из разгромленной Кедровым организации «Союза возрождения России».

— После смерти Турбы, я представляю руководство «Союза возрождения» в Вологде, заявил он при встрече Смыслову. Я знаю, что вы состояли в организации доктора Ковалевского и полковника Куроченкова. Сейчас, когда эта организация разгромлена, я единственный осуществляю руководство подпольным антисоветским движением. После смерти Турбы не осталось никаких денежных средств, и мы, к сожалению, не можем приобрести оружие и выступить против Советов. Но я полагаю, что это вопрос будет решен в ближайшее время.

«Господин Игнатьев — обычный проходимец, — подумал Смыслов, — он просто не в курсе местных дел. Деньги есть, они рядом, лежат благодаря Турбе в полной сохранности. Но говорить об этом новоявленному руководителю «Союза», наверное, не стоит».

На место встреч участников организации Игнатьев приходил всегда в последний момент. Он очень опасался ареста и как-то в порыве откровенности сказал:

— Мне без документов пришлось три недели почти менять место ночлега, рискуя ежедневно попасться не только самому, но и подвести под репрессию граждан, принимавших меня ночевать. В таком же положении находится часть офицерства, документы которых, как и мои, провалены.

— Документы, выданные «Военконтролем» уже давно пора сжечь, — ответил Игнатьеву Смыслов, — это прямой пропуск на тот свет. Надеюсь, вы не торопитесь встретиться с Александром Васильевичем Турбой и другими соратниками, кто уже пал от рук Кедрова.

— Я знаю. И если вы можете выправить другие надежные советские документы, то почему до сих пор не предложили свои услуги?

— Я здесь среди эсеров человек новый, — ответил Смыслов, — навязываться не считаю возможным.

— Члены штаба Кедрова, работавшие в «Союзе возрождения», живут под страхом ежедневного ареста, как бывшие офицеры и члены подпольной организации. Мы ежедневно рискуем головой, а Вы, господин подпоручик, изволите делать ехидные замечания.

— Ну что вы, — развел руками Смыслов, — я просто излагаю свои мысли.

Однажды Игнатьев пришел в сильно возбужденном состоянии.

— Сегодня, господа, состоялась моя встреча с секретарем английской миссии, который передал мне крупную сумму денег для подготовки вооруженного восстания в Вологде.

— Как Вы это себе представляете? — спросил его один из присутствующих, бывший офицер, служивший в штабе Кедрова, — в Вологду только что прибыло пополнение, два пехотных полка.

— Я в курсе, — не задумываясь, ответил Игнатьев, — командный состав и часть солдат — члены организации «Союза возрождения» готовы выполнять наши поручения, но ближайшее знакомство с ними убедило меня, что можно полагаться на активное выступление только немногих, остальные останутся нейтральными. Кроме того, штаб Кедрова знает, что в полках антисоветские настроение и каждую минуту можно ожидать их разоружения.

— Что же Вы предлагаете? — спросил штабной офицер.

— Я предлагаю усилить нашу организацию несколькими броневиками. С их помощью мы не только легко возьмем Вологду, но и сможем удерживать ее до прихода войск союзников.

— Остается пустяк — достать броневики. Надеюсь, господин Гиллеспи дал Вам достаточно денег, чтобы купить эту технику? — спросил Смыслов.

— Прекратите глупые шутки, подпоручик, — Вы не у себя в полку. Здесь Вам не старая армия, а общество свободных людей, мечтающих построить счастливую жизнь для всего народа России.

— Просто я очень хочу узнать, где мы возьмем броневики.

— Большевики их сами дадут.

— Каким образом?! — в один голос изумленно воскликнули присутствующие.

— В штабе Кедрова удалось провести нужную мысль, и Кедров послал в Петроград телеграмму, прося прислать для подкрепления несколько броневиков.

— Впервые об этом слышу. — удивился штабной офицер.

— Если машины прибудут, то я немедленно распоряжусь о начале подготовки восстания, — торжествующе, обведя всех взглядом, сказал Игнатьев.

Через день он же сокрушенно заметил: «Зиновьев ответил отказом. Теперь надежды на успешное выступление не осталось, нужно своевременно спасти наши силы от окончательного разгрома и вывести их из Вологды».

В Осаново, в старом парке, на том же месте, где летом собирались заговорщики монархисты, теперь было назначено совещание представителей военной организации «Союза возрождения». Собралась весьма разная публика, немногочисленные монархисты, к которым примыкал Смыслов, эсеры всех оттенков. Был даже кто-то из бывших кадетов. Но особую важность событию придавало появление секретаря британского вице-консульства Джона Гиллеспи. Он появился в кожаной куртке и фуражке со звездой, больше похожий на большевика, чем на заговорщика.

Началось совещание. Эсеры выразили недовольство тем, что работой руководит беспартийный военный штаб, заявили о своем желании вести работу самостоятельно. Они были недовольны тем, что в случае удачного переворота в Вологде, местную власть планировалось подчинить архангельскому правительству, а не партии эсеров.