Элизабет Гиффорд - Добрый доктор из Варшавы [litres]

Ему нужно в туалет, но вставать не хочется.

Вот уже два дня, как они покинули Варшаву, два дня бредут по дороге среди тысяч беженцев. И шесть дней с тех пор, как по радио прозвучал странный призыв ко всем здоровым мужчинам идти на восток. Хотя в нем не говорилось прямо, но все поняли, что польская армия должна будет перегруппироваться где-то за Вислой. И там нужны новобранцы и резервисты. Это сообщение Миша воспринял как призывную повестку. Но оставить Варшаву, детей было невыносимо тяжело, он чувствовал себя как растение, вырванное с корнем.

Тогда, в Варшаве, он прослушал сообщение несколько раз в надежде найти в нем какие-нибудь скрытые подсказки и спустился во двор поговорить с Корчаком. Тот стоял в окружении стайки юношей. Оказывается, не только Миша собрался идти в армию. Сэмми Гоголь и Якубек Додюк, мальчики, которых Миша опекал, когда они только что появились в доме, выросли, теперь им по восемнадцать. Они забежали на Крохмальную, чтобы попрощаться перед уходом в армию.

– Все мои птенцы разлетаются из гнезда, – сказал Корчак, целуя каждого юношу в лоб.

Он повернулся к Мише и, увидев его скорбное лицо, сразу обо всем догадался:

– И ты. Ты тоже покидаешь меня.

– Я услышал по радио. Но если вы хотите, чтобы я остался…

– Я не могу указывать тебе, как поступить. Но в двух последних войнах пришлось воевать мне, а Стефа оставалась здесь за главную и управлялась одна. Так что теперь моя очередь остаться, когда другие уходят на фронт. Ничего, мы уже пережили немецкую оккупацию – и увидели ее конец, переживем и эту. Так что я, старый солдат, отдаю честь тебе, молодому.

Корчак в старом майорском мундире встал по стойке «смирно» и отдал честь, а потом обнял Мишу.

– Всегда тяжело расставаться с сыновьями.

Через двор к Мише мчался со всех ног Эрвин.

– Пан Миша, говорят, вы уезжаете? – Голубые птичьи глаза растерянно смотрели с круглого лица. – А когда вернетесь?

– Скоро. Это не продлится долго.

Привратник поляк Залевский вышел, чтобы пожать Мише руку. Как и Корчак, он воевал в Первую мировую и в войну за независимость.

– Можете не волноваться, пан Миша, мы с пани Залевской позаботимся и о детях, и о докторе.

Сара и Галинка, Абраша и Сэмми, маленький Шимонек и целая толпа других детей, с которыми Миша провел бок о бок последние семь лет, высыпали к воротам, они выкрикивают прощальные слова, просовывают руки через ограду, машут ему.

Он машет в ответ, бросает последний взгляд на большое здание, которое последние четыре года было его домом, и направляется к площади Гжибовского. Нужно сказать Софии, что он отправляется на восток, в армию. Он уходит сражаться за Польшу, но почему-то чувствует себя как дезертир.

Конечно, София уже слышала это сообщение и понимает, что он обязательно уйдет на фронт.

– Если ты собираешься на восток, мы отправимся вместе, – открыв дверь, с порога сообщает она ему. На кухне работает радио. Знакомое сообщение повторяется раз за разом.

– Но…

– Нет, я не собираюсь вступать в армию. Продолжу учебу во Львове. Гитлер никогда не пойдет так далеко на восток. Ведь если сюда придут немцы, что за жизнь ожидает нас? Нам запретят все на свете. А во Львове я смогу доучиться, и, когда все уладится, мы вернемся к нормальной жизни. Нельзя останавливаться и бросать все по прихоти Гитлера. Если мы перестанем действовать, бороться за лучшую жизнь, вот тогда он действительно победит.

София смотрит прямо ему в глаза. Она не сказала «и мы не сможем пожениться», но это читается в ее дерзком взгляде.

Сначала ее мать была против, а ночью их дом разбомбили. Семья спаслась, потеряв почти все имущество. С трудом они втиснулись в квартиру Сабины и Лютека.

И тогда идея Софии поехать с Розой в неоккупированную Восточную Польшу стала казаться вполне разумной. Да и Миша будет сопровождать Софию до Львова, где она остановится у друзей. К тому времени он выяснит, как вступить в армию, и пойдет воевать, чтобы война поскорее закончилась. Они отправятся вместе с Розой и ее мужем – счастье, что те еще не уехали. Розин отец все устроил: добыл транспорт, запасы в дорогу. Он договорился со знакомым доставщиком, который возвращался домой в деревню на Буге. В повозке найдется место и для Мишиных сестер.

Никогда немцы не зайдут так далеко на восток, вряд ли их аппетиты простираются до Львова и Пинска. Так что его сестры и София будут в безопасности. Их компания выехала несколько дней назад. Сейчас возчик спит, свернувшись под грубым коричневым одеялом, впереди длинной телеги, в которую запряжена огромная белая ломовая лошадь. Миша осторожно встает, стараясь не разбудить Софию, подтыкает ей под голову свернутое пальто.

Терпеть уже нет сил, ему срочно нужно в туалет. А еще надо разузнать, нет ли где-нибудь поблизости воды для питья. Фляжки у них почти пустые.

Косые лучи желтого солнца пробиваются сквозь кроны деревьев. Облако пыли, поднятое колонной беженцев и следовавшее за ней все эти два дня, не исчезло и за ночь, а утренний туман сделал его еще непроглядней. Теперь, в свете зари, фигуры людей между деревьями кажутся бесплотными тенями.

По берегу заросшего пруда бродят солдаты в польской форме. Это первые военные на всем пути от Варшавы. Наконец-то. Они наверняка знают, где можно записаться в армию. Миша замечает, что палаток у них нет, спят они под открытым небом, как и беженцы. Солдаты выглядят растерянными и сломленными. Некоторые полураздеты, будто бросились в бой, не успев натянуть форму.

Миша подходит к ним. Приветственно кивает.

– Куда направляетесь, ребята? Где ваш полк? – спрашивает он. – Я слышал сообщение по радио. Хочу вступить в армию.

Солдат с перевязанной рукой следит за котелком, в котором греет на костре воду. От Мишиных слов он взвивается.

– Еще один наслушался радио. Где мой полк, говоришь? Где мой полк?! Да нас просто выкосили! Вот так-то. И теперь мы бредем куда глаза глядят и стараемся найти хоть какой-нибудь, к любому готовы прибиться.

Невысокий черноволосый мужчина с темным заросшим подбородком смотрит в Мишины горящие глаза. На голове у него сдвинутая назад военная фуражка, одет он в гражданский пиджак, через плечо висит винтовка.

– Польская армия разбита, приятель. Вдребезги.

– Куда же вы теперь?

Он пожимает плечами:

– Мы только что выбрались с передовой. Если идете на восток, не заходите в Седльце. Там полно немцев, они грабят и убивают.

Выслушав солдат, с хмурым лицом Миша возвращается к телеге. Его останавливают женщина в дорогих мехах и мужчина в элегантном костюме.

– Нет ли у вас машины? Мы заплатим сколько скажете, деньги у нас есть. Нам нужна машина.

Он мотает головой и слышит, как они вновь и вновь обращаются к людям с тем же вопросом.