Эрик Джагер - Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

Грязно ругаясь, он позвал на помощь своего сообщника.

— Лувель!

Дверь распахнулась, и Лувель вбежал в комнату.

Вместе они схватили Маргариту за руки и за ноги и уложили на кровать лицом вниз.

Маргарита сильно ослабла после такой тяжелой борьбы и чувствовала, что ее силы на исходе. Двое злоумышленников привязали свою непокорную жертву к кровати веревкой или полосками материи. Их они либо предусмотрительно принесли с собой, либо нашли прямо в комнате.

Но Маргарита все равно продолжала кричать и звать на помощь, и тогда Ле Гри пришлось ей заткнуть рот своей кожаной шапкой. С кляпом во рту, Маргарите стало трудно дышать. Изнуренная долгой борьбой со своими мучителями, она почти задыхалась и чувствовала, как силы покидают ее все быстрее и быстрее.

Лувель стоял рядом на страже, Маргарита продолжала сопротивляться как могла даже привязанная к кровати и с кляпом во рту, оруженосец же совершал над ней грязное насилие, утоляя свое желание против ее воли.

Когда все закончилось, Ле Гри приказал своему сообщнику освободить Маргариту. Лувель, который все это время находился в комнате, подошел к кровати и развязал женщину. Он аккуратно собрал все веревки или полоски материи, которым они с Ле Гри связали свою жертву.

Маргарита осталась лежать на кровати, тихо плача и прижимая к себе скомканные одежды.

Когда Ле Гри застегнул ремень и зашнуровал сапоги, он поднялся и подошел к кровати чтобы забрать свою шапку. Та все лежала там мятая и влажная от губ Маргариты.

Пристально посмотрев на Маргариту, оруженосец расправил шапку и хлопнул ей себя по бедру.

— Сударыня, если вы расскажете кому-нибудь о том, что здесь произошло, вас ждет бесчестие. А если об этом узнает ваш муж, он может вас убить. Ничего не говорите, и я тоже буду молчать.

Маргарита потупила взор и ничего не ответила. Наконец, после долгой паузы, она с трудом вымолвила.

— Я буду молчать.

Едва заметный взгляд облегчения пробежал по лицу оруженосца.

И тут Маргарита подняла глаза и с ненавистью посмотрела прямо в глаза Ле Гри.

— Но не так долго, как вам хочется, — горько добавила она.

Оруженосец презрительно посмотрел на нее.

— Не играйте со мной в эти игры, Маргарита. Вы здесь одна, а у меня есть свидетели, которые поклянутся, видели меня сегодня в другом месте. Не сомневайтесь — я замел следы!

Тут он снял с пояса маленький кожаный кошелек, содержимое которого мягко звякнуло у него в руке.

— Вот, — сказал он, бросив кошелек с монетами на кровать Маргарите.

Онемев от изумления, Маргарита посмотрела заплаканными глазами на Ле Гри.

— Мне не нужны ваши деньги! — воскликнула она. — Я хочу справедливости, и я ее добьюсь!

Схватив кошелек, она бросила им в оруженосца. Кошелек упал к его ногам.

Ле Гри ничего не ответил. Он поднял кошелек, засунул его себе обратно за пояс и стал натягивать перчатки.

Теперь заговорил Лувель:

— Позвольте мне ударить ее, сир, пусть еще лучше запомнит, что вы сказали.

Но тут Ле Гри резко развернулся и со всей силы ударил Лувеля по лицу кожаной перчаткой, оцарапав ему щеку до крови. Ошарашенный, Лувель стоял, схватившись за щеку.

— Не смей прикасаться к ней! — рявкнул Ле Гри.

Больше не говоря ни слова, он подошел к двери, распахнул ее и вышел. Не глядя на Маргариту, Лувель тихо вышел из комнаты вслед за своим хозяином.

Пребывая в состоянии сильного потрясения, Маргарита не в силах была подняться с кровати. До нее донеслось эхо шагов ее мучителей, пока те спускались вниз по лестнице.

Потом стало слышно, как на тяжелой двери внизу отодвинули засов, дверь открылась и с грохотом захлопнулась. Раздался хруст сапогов по гравию во дворе, прямо у нее под окном.

Наконец, звуки стихли, в замке воцарилась полная тишина, женщина снова осталась одна.

Сегодня люди часто представляют Средние века временем беззаконья, когда изнасилование было обычным явлением и едва ли считалось преступлением. Это правда, что в те времена жертвы изнасилования иногда были вынуждены выходить замуж за своих насильников, а те таким образом спасали себе жизнь, соглашаясь жениться на своих жертвах. Изнасилование в браке не рассматривалось как преступление, поскольку у жен был супружеский «долг» перед мужьями. Девушек, которым исполнилось всего двенадцать лет, выдавали замуж за мужчин в несколько раз их старше, и те были в праве требовать от них исполнения их сексуального долга. Женщины часто становились жертвами насилия во время войн, как, например, представительницы французской знати, которых насиловали мародерствующие крестьяне во время массового восстания в конце 1350 года и бретонские монахини, которые стали жертвами английских солдат в 1380 году.

Но средневековый свод законов и записи судебных процессов того времени говорят о том, что изнасилование считалось тяжелым преступлением, за которое полагалась смертная казнь. Французское законодательство, включая Нормандию, обычно основывалось на римском праве, согласно которому изнасилование — то есть принудительный половой акт вне супружества — каралось смертной казнью [13] В то время слово «изнасилование» (raptus) могло означать как «принудительный половой акт», так и связанное с ним преступление, такое как «похищение». . Филипп де Бомануар, французский правовед, живший в XIII веке, утверждает, что наказание за изнасилование предусматривалось такое же, как за убийство или измену, а именно виновного следовало «протащить по улицам и вздернуть на виселице».

Даже во время войны командующие старались приструнить воинов. Например, в 1346 году, когда английские солдаты захватили Кан, им под страхом смертной казни было приказано не причинять вреда женщинам в городе, хотя многие пренебрегали этим предупреждением.

В обществе отношение к изнасилованию сильно варьировалось. Придворные поэты прославляли рыцарей как защитников женской чести, а среди феодальной аристократии изнасилование благородной дамы считалось преступлением преступлений.

В то же время во многих поэмах и повествованиях рыцари между делом лишали невинности девиц низкого происхождения, которые попадались им на пути, а английский король Эдвард III предположительно надругался над графиней Солсбери в 1342 году. Сейчас эта история оспаривается, но в то время многие в нее верили. В Средние века лишь немногие женщины имели возможность выступить против идеи о том, что женщинам даже нравится, когда их берут силой. Кристина Пизанская в своей «Книге о граде женском» (1405 год) написала, что женщины «не получают абсолютно никакого удовольствия от насилия. В действительности насилие для них самое страшное горе».

Преследование и наказание за это преступление часто зависело от социального происхождения жертвы и политического влияния. Во Франции женщин, признанных виновными в нетяжких преступлениях, например, в краже, часто приговаривали к смерти, в то время как многие мужчины, виновные в изнасиловании, отделывались штрафом — компенсацией, которую часто выплачивали не самой жертве, а ее отцу или мужу. Изнасилование считалось не столько сексуальным преступлением в отношении женщины, сколько имущественным в отношении ее опекуна мужского пола. Судебные записи говорят о том, что среди обвиненных в изнасиловании число служителей церкви было несоизмеримо большим, и они часто избегали серьезного наказания, пользуясь «привилегией духовного звания». В таком случае их дело рассматривала церковь, а не светский суд.