Джон Престон - Раскопки [litres с оптимизированной обложкой]

Именно мистер Браун предположил, что судно могло быть намеренно врыто в землю под углом. Он считает, что корма выступала над насыпью, как большой рог, что обеспечивало ее четкую видимость с другого берега реки. К моему удивлению, Филлипс не отмахнулся от этой теории, а даже признал, что она может иметь некоторые основания.

Весь день работа прошла в полной тишине. Я работала в противоположном от Филлипса конце камеры. Время от времени я поднимала голову и видела, как он наклонялся, а подтяжки его сильно натягивались. Солнце палило еще сильнее, чем раньше.

На мне была блузка без рукавов, и я замечала, как руки и плечи у меня приобретают оттенок красного дерева. Но сейчас, конечно, не время для самолюбования. Да и я совсем перестала заботиться о своей внешности. Единственное, что имело значение, – это то, что внутри корабля.

Когда подошел Филлипс, я вздрогнула – никак не ожидала, что он так незаметно окажется рядом. По бокам его носа блестели капельки пота.

– Ты что-нибудь нашла? – спросил он.

Я показала ему фрагмент, как мне показалось, керамической бутылки.

– Больше ничего?

Я покачала головой, а Филлипс продолжил на меня смотреть, как будто чего-то ожидая.

– А вы что-нибудь нашли, мистер Филлипс? – спросила я.

– Кажется, нашел, – сказал он. – Подойдите и посмотрите, если хотите.

Когда я подошла, то увидела, что Филлипс откопал бледно-серый камень. Показались две плоские поверхности – обе гладкие и под прямым углом друг к другу. Пока что он откопал около восемнадцати дюймов прямоугольного края цвета пемзы. С обоих концов камень исчезал в песке.

– Что-то большое, хотя непонятно, что это, – сказал Филлипс. – Мы можем начать с середины и двигаться к краям.

Дальнейшая расчистка показала, что ширина каждой поверхности составляет два дюйма. Как только это стало понятно, я двинулась вправо, за передним краем. Я все время думала, что вот-вот наткнусь на трещину или какой-нибудь обломанный кусок. Не понимаю, как такая большая штука сумела уцелеть. Тем более если на нее падала крыша. Но ни трещин, ни каких-либо других повреждений не было.

За час наша находка выросла в длину почти до трех футов. При этом она оставалась вполне себе равномерной и симметричной, с идеально гладкими краями. Затем очень резко находка начала сужаться. Это могло означать, что один из краев уже близко. Но я ошибалась, так как камень вновь в одно мгновение стал расширяться. В то же время поверхность стала более ямчатой и волнистой. К счастью, песок был таким сухим, что я счищала его и без лопатки. Филлипс, похоже, тоже приближался к краю. У него камень тоже сначала сузился, а затем начал выпячиваться.

Я бросила взгляд на Филлипса и заметила, что он начал расчищать быстрее. Песок летел в обе стороны от него. А через несколько мгновений я заметила, что он остановился. Я наблюдала и ждала, что он продолжит, но он не шелохнулся. Я встала и подошла к нему. Когда я глянула вниз, то чуть не задохнулась от удивления. На меня смотрело лицо мужчины. Глаза закрыты, рот разинут, ниже – длинная острая борода. Выглядело как настоящее. Я все ждала, что глаза вот-вот откроются и он пробудится от долгого сна.

Филлипс ничего не сказал. Он просто протянул руку и погладил поверхность камня кончиками пальцев. Делал он это с нежностью, которой я от него не ожидала.

Мы вернулись к работе, и тут я тоже обнаружила лицо. По размеру оно было идентично первому, по форме напоминало перевернутую каплю. Тоже бородатое – на камне были выбиты параллельные бороздки в виде прядей волос. Но в его выражении была тонкая, едва различимая разница. Если первое лицо выглядело раскаивающимся, то это казалось испуганным.

Филлипс уже почти расчистил еще одно лицо. В конце концов, мы раскопали три стороны длинного квадратного куска камня. По краям и на каждой из поверхностей были изображены лица мужчин с бородой. И у всех выражения немного отличались. Подсунув лопатки под низ камня, мы продвигали их до тех пор, пока они не встретились. Затем мы откопали еще немного песка, чтобы под камень можно было просунуть пальцы, осторожно покачали камень из стороны в сторону и, когда стало ясно, что он свободно двигается, мы подняли его на счет три.

Вышел камень довольно легко. Но весил он гораздо больше, чем я ожидала. Пальцы, уже влажные от пота, начали соскальзывать с гладкой поверхности. Я предложила Филлипсу положить находку на землю. Когда мы это сделали, камень перевернулся, обнажив четвертую – ранее погребенную – сторону. Здесь были еще два лица, по одному с каждой стороны. Эти лица имели выражения, отличные от остальных – они что-то созерцали, причем все по-разному. Все восемь лиц прекрасно сохранились. Мы с Филлипсом стояли над находкой на четвереньках, камень лежал между нами. Оба мы тяжело дышали.

– Знаете, что это? – спросил он.

– Что-то вроде скипетра?

– Да, скипетр, – кивнул он. – Так я и думал.

– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное?

– Нет, – ответил он. – Да и никто не видел, насколько я понимаю. У этой вещицы нет аналогов. Во всяком случае, ни в европейской, ни в скандинавской археологии. В Ирландии и Шотландии находили каменные скипетры, но только с одним изображением. Восемь? Такого еще не было. И по размерам наша находка превосходит все остальные.

Он достал носовой платок и прижал его к своей брови.

– Понимаете, что это значит?

Я думала, что понимаю, но в тот момент мне казалось, что лучше промолчать.

– Если я не ошибаюсь, – сказал Филлипс, – это могила короля.

Обедала я в ресторане «Булла» в полном одиночестве. Буквально – в столовой никого не было. В меню на выбор был окорок или копченая пикша. Я взяла окорок. Сверху на него положили жареное яйцо. Окорок оказался сочным и нежным, а яичный белок я проглотила легче, чем устрицу. На десерт взяла кусочек крыжовникового пирога со сливками. Ничего вкуснее я никогда не ела.

После плотного обеда я планировала пойти наверх. Но еще не было и десяти часов, и ни спать, ни читать, ни тем более слушать радио мне не хотелось. Так и не придумав, чем бы еще заняться, я снова вышла на улицу. Хотя уже стемнело, было все еще тепло. С холма доносились запахи реки: смесь потрошеной рыбы и затвердевшей грязи. Несколько собак по-хозяйски бегали по улицам, будто в темноте все вокруг стало принадлежать им. Двери пабов на рыночной площади были раскрыты настежь, проливая на дорогу лужи света.

Я шла к Шир-Холлу, и из одного из пабов вышло трое мужчин. Судя по тому, как они двигались, все трое были сильно пьяны. И направились они ко мне. Когда между нами оставалось несколько футов, они остановились, перегородив тротуар. Теперь я видела их совершенно отчетливо. Видела, как они молоды.