Джон Престон - Раскопки [litres с оптимизированной обложкой]

Огромную ладью вытащили из ее естественной среды обитания и перетащили в новую, незнакомую стихию. Толкали ладью сотни мужчин, и все они чувствовали, что совсем рядом, возможно, прямо под ногами, лежит другой мир. Я попыталась представить, будто они стоят между деревьями. Тянут веревки, гнут спины. Одно мгновение они завязали передо мной узлы, а затем исчезли.

Рори снова включил фонарик. Мы были уже близко к вершине. Земля стала как бы выпирать, а потом выравниваться. Я увидела его палатку, от нее веерообразно расходились тросы. У входа стояло несколько кастрюль и сковородок, отмокавших в миске с водой. Мы продолжили путь вверх по склону, выйдя из леса прямо у хижины пастуха. Впереди нас лежал корабль. Увидев его в полумраке, приближаясь с незнакомого угла, я не могла прийти в себя от того, насколько открытым, незащищенным он выглядел. Изрезанный, как огромная рана. Поднялся ветер. Я услышала сухой скрежет песка, раздуваемого по брезенту.

Подойдя к курганам, я заметила, что в воздухе что-то танцует. Сначала я решила, что это песок. Но на песок похоже не было, скорее – облако снежинок. Они падали на землю и отражали немного света. Рори тоже заметил. Он подставил ладонь, чтобы поймать одну из летящих песчинок, а затем протянул руку ко мне. Я увидела, что там что-то блестит.

– Что это?

– Наверное, сусальное золото. Помню, Филлипс говорил, его тут полно.

Золотые хлопья продолжали кружиться на ветру. Теперь я видела их совершенно отчетливо.

Я удивленно смотрела, как они оседают на плечи и грудь. Я вытянула руки, чтобы поймать как можно больше золота, но когда прошлась ладонью по волосам, то нащупала там лишь кусочек ветки. Видимо, застряла, когда мы лежали у дерева. Я попыталась ее вытащить, но ничего не получалось. Она сильнее запуталась в волосах.

– Погоди, – сказал Рори. – Давай я.

Я не шевелилась, пока он вынимал веточку. Делал он это очень осторожно, совсем не дергая. Он разбирал пряди и аккуратно освобождал. Казалось, будто это он меня разбирает по частям. Вокруг нас продолжали падать крошечные частички сусального золота. Я чувствовала их во рту, они застревали в горле. Но все же их было недостаточно, чтобы остановить то, что я хотела сказать. Мне ужасно хотелось сказать правду, и чувство это становилось все сильнее. Хотелось рассказать обо всем, что я скрывала, таила, хотелось выложить все.

– Это не то, что ты думаешь, – сказала я.

Я почувствовала, что пальцы Рори остановились.

– Что не то?

– Не то, что ты думаешь, – повторила я. – Со Стюартом.

– Что ты имеешь в виду?

– Между нами со Стюартом. Мы не…

– Тихо…

Я обернулась к Рори. Он прижимал палец к губам.

– Послушай, – сказал он.

Поначалу я ничего не услышала. А потом пение птиц раздалось так близко, что я чуть не подпрыгнула. Длинные журчащие трели, сопровождаемые резкими щелчками. Затем соловей стал ждать ответа. Но в ответ – только тишина. Через несколько минут пение началось снова, более громкое и страстное. Словно пузырьками, звук устремлялся в ночное небо.

Ничего печальнее этой песни я еще не слышала. Полная тоски, отчаяния и сожаления, которое вот-вот придет. В песне была надежда, благодаря которой она и появилась, но вместе с тем было ясно, что оправдаться ей не суждено. Было так жаль, что пение это совсем скоро прекратится. Мне казалось, что, пока мы там, ничего не изменится. Земля поглотит нас, как она поглощает все остальное. И этого мне бы хотелось больше всего на свете.

Но я знала, что этого не будет. Это было ясно еще до того, как первый луч фонарика прорезал темноту. Он направлялся к нам со стороны дома. Я различила фигуру в черной одежде.

– Добрый вечер, – сказал голос.

Мы не ответили.

– Я констебль Линг, – продолжал голос, – а это мой напарник, констебль Гримси.

Рядом с ним появился еще один человек. Он тоже был одет в форму, на голове – плоская фуражка.

– Владелица участка попросила нас за ним присмотреть, – сказал первый полицейский. – На случай несанкционированного проникновения. Могу я узнать ваши имена?

Почувствовав огромное облегчение, я начала смеяться. Облегчение оттого, что не подвела саму себя и не предала все, что имело для меня значение.

Я объяснила полицейским, что я одна из археологов и работаю здесь, а Рори – племянник миссис Претти. Тут я услышала собственный голос – он что-то бормотал, слова беспомощно спотыкались друг о друга.

– Понятно, – сказал полицейский, когда я закончила. – В таком случае мы не будем вас больше беспокоить.

– На самом деле мне пора идти, – сказала я. – Утром рано вставать.

– Давай я провожу тебя до машины, – предложил Рори.

– В этом нет необходимости.

– Мне совсем нетрудно.

В молчании мы пошли обратно к дому. Добравшись до машины, Рори открыл мне дверь и подождал, пока я не заведу мотор.

– Спокойной ночи.

Рори стоял, прижимая руку к кепке.

– Спокойной ночи, – ответила я.

Проснувшись от глубокого сна, я увидела, что надо мной нависла голова мужчины – всего в нескольких сантиметрах. Я подняла глаза, он наклонился вперед и поцеловал меня в лоб. Его дыхание пахло пластилином.

– Привет, дорогая.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

– Я успел на ранний поезд. Извини, что разбудил тебя, но кое-что произошло.

– Что?

– Кое-что нехорошее. Газетчики обо всем разузнали.

Стюарт взял в руки газету. Медленно передо мной развернулась статья:

– «Англосаксонское корабельное захоронение, – прочитала я. – Невероятная находка в Восточной Англии».

– В «Таймс» тоже есть, – сказал Стюарт, протягивая другую газету. Эта озаглавлена так: «Захороненная ладья – британская гробница Тутанхамона».

– Филлипса в номере нет, – продолжил Стюарт. – Полагаю, он уже уехал на место. Я пытался дозвониться в Саттон-Ху, но никто не отвечает. Возможно, они еще не проснулись, хотя, по идее, уже должны были. Думаю, нам лучше всего отправиться туда прямо сейчас.

– У меня есть пара минут, чтобы одеться?

– Конечно, дорогая, – сказал он. – Давай встретимся внизу. Спускайся, как будешь готова.

Мы ехали вдоль устья реки, а я смотрела в лобовое стекло. Ничего не изменилось. За Мелтоном дорога по-прежнему тянулась прямо на несколько сотен ярдов. Окаменевшие дубы все так же торчали из грязевой жижи, слева простирались поля осоки. Над рекой лежал белый туман, сквозь который слышались приглушенные крики чаек.

Все было по-старому в особняке Саттон-Ху. Мы направились прямо к курганам. Вокруг никого. Брезент все еще на месте. Я окинула взглядом лес, и там ничего не изменилось. Мы уже собирались развернуться и идти обратно, когда из пастушьей хижины вышли двое полицейских, которых я видела предыдущей ночью. Ни один из них меня как будто не узнал. У них не было никакой информации, кроме того, что первым пришел на место мистер Браун. По-видимому, он посидел немного на вершине берега, а затем снова ушел.