Дженнифер Доннелли - Дикая роза

Шейми не обладал обширными познаниями особенностей поведения беременных женщин, но знал, что они подвержены необъяснимым перепадам настроения, склонны к излишнему беспокойству и слезам. Возможно, Дженни нужно побыть вдали от шумного Лондона и всех лежащих на ней обязанностей: забот об отце, наблюдений за новой учительницей, нанятой ею вместо себя. Отдохнуть от собраний суфражисток. Возможно, Дженни хотела отдохнуть и от него, но не знала, как об этом сказать. На ней лежали заботы об их новом доме, приготовление еды и посещение бесконечных обедов, устраиваемых КГО.

– Конечно, – сказал жене Шейми, не желая углубляться в эту тему. – Делай так, как лучше для тебя, однако не забывай мне писать. Каждый день. Я должен знать, что ты здорова и хорошо себя чувствуешь.

Дженни поцеловала его, пообещала писать и призналась, что будет очень по нему скучать. Сегодня утром Шейми проводил ее на вокзал Паддингтон, усадил в поезд и пообещал встретить, когда в субботу вечером она вернется.

– Раз ты снова холост, давай кутить, – предложил Альби. – Заглянем в паб. Рядом с твоим жилищем наверняка найдется приличное заведение. Потом отправимся на вечеринку. Мои друзья с Бедфорд-сквер устраивают сборище.

– Альб, ты предлагаешь мне кутить? С каких пор ты полюбил кутежи? – спросил Шейми.

– Я их любил всегда, – ответил Альби, глядя на друга поверх очков.

– Серьезно? – засмеялся Шейми. – А с каких пор ты полюбил вечеринки?

– Уже и не помню. Квантовая физика – это одно нескончаемое шумное сборище.

Распив бутылку вина, друзья отправились в паб, где продолжили возлияния, после чего двинулись в сторону Бедфорд-сквер. Альби шутил и смеялся, но Шейми заметил, что выглядит друг совсем неважно. Не удержавшись, Шейми спросил, не заболел ли он.

– Похороны… работа… меня это доконало, – признался Альби. – На Пасху возьму отпуск. Махну в Бат или куда-нибудь еще и отдохну. А пока уповаю на «Тикстон биттер» и заботу старых друзей.

Шейми кивнул, однако слова Альби его не убедили. Конечно, смерть отца и напряженная работа способны измотать кого угодно. Но в глубине души Шейми чувствовал: постоянная нервозность Альби вызвана чем-то еще, о чем тот не желает говорить. Возможно, появлением Уиллы. Альби, с присущим ему тактом, старался не упоминать о сестре. Шейми знал, что Альби и Уилла сейчас живут в родительском доме. Возможно, так и не помирились. Шейми хотел было расспросить друга, но ему самому тоже не хотелось заводить разговор об Уилле, и он решил промолчать.

– Ну что, вернемся к гостям Лулу? – спросил Альби, оглядывая кухню.

– Только после вас, сэр, – церемонно взмахнул рукой Шейми, продолжая удивляться внезапной общительности друга.

Пока они переходили из комнаты в комнату, Шейми познакомился с писательницей Вирджинией Стивен, ее сестрой – художницей Ванессой Белл и мужем Ванессы Клайвом, литературным критиком. Здесь ему встретился поэт-идеалист Руперт Брук. В одной гостиной Шейми, к своему удивлению, увидел Тома Лоуренса, вернувшегося из КГО. Оба были рады встрече. Затем он поговорил с экономистом Джоном Мейнардом Кейнсом.

Знакомя Шейми с гостями, Альби рассказывал ему, что Лулу является средоточием «Блумсберийского кружка» – пестрого и живописного сообщества интеллектуалов и людей искусства.

– Очень прогрессивно мыслящие люди, – сказал Альби. – Не особо связывают себя приличиями, смотрят сквозь пальцы на нормы морали и множество прочих норм.

Шейми было приятно познакомиться с гостями Лулу. Ему понравились их экзотические наряды и такое же экзотические поведение. Но стоило им узнать, кто он такой и чем знаменит, разговор неизменно переходил на Уиллу и лекцию в Королевском географическом обществе. Шейми снова и снова приходилось объяснять: нет, на лекции он не был, но уверен, что выступление мисс Олден прошло блестяще.

Так пролетел час. Шейми решил, что с него достаточно. Надо разыскать Альби. Куда он запропастился? Потом Шейми вспомнил: друг ушел знакомиться с двумя молодыми художниками, приехавшими из Мюнхена. И где теперь его искать? Вечеринка у Лулу становилась все более людной и шумной. Постоянно появлялись новые гости, делая поиски Шейми затруднительными.

В столовой его буквально приперла к каминной доске женщина в длинном шелковом кимоно. Ее шею украшали нитки жемчуга.

– Если не ошибаюсь, вы Шеймус Финнеган? Я узнала вас по фотографиям. Вы сегодня были на лекции в Королевском географическом обществе? Я только что оттуда. Слушала эту потрясающую Уиллу Олден. Представляете? Она составила карты Эвереста. А как замечательно она выступала. Зал был буквально заворожен.

– Боже милостивый! – пробормотал Шейми, торопясь поскорее удалиться от этой болтушки.

Единственным местом, где не толпились гости, была лестница, ведущая из холла наверх. Шейми стал проталкиваться туда и по пути едва не налетел на мраморный бюст Шекспира, увенчанный лавровым венком. Добравшись до лестницы, Шейми поднялся на несколько ступенек и сел. Отличный наблюдательный пункт. Никто тебе не докучает вопросами о лекции. Шейми решил, что посидит здесь, а когда заметит Альби, простится с ним и вернется домой.

Он сидел, допивая шампанское. В этот момент хлопнула входная дверь и вошла новая группа гостей: двое мужчин и несколько женщин. Мужчины в костюмах и распахнутых плащах явно были навеселе. Женщины в длинных облегающих шелковых платьях, с нитками бижутерии на шее, над чем-то смеялись. Одна из женщин была не в платье, а в брюках и длинном шелковом плаще.

Лица женщины Шейми не видел. Наклонив голову, она расстегивала плащ. Однако его сердце все равно забилось.

– Нет, – сказал себе Шейми. – Это не она. Похожа на нее, но не она. Просто совпадение. Большое совпадение, черт бы его побрал! Здесь все одеваются странно.

– Салют нашей героине-победительнице! – вдруг выкрикнул один из мужчин.

Схватив лавровый венок с мраморной головы Шекспира, мужчина увенчал им голову женщины в плаще.

– Прекратите, Литтон, – со смехом ответила женщина, подняв голову. – Вы меня смущаете.

– Твою мать! – выругался Шейми.

Это была Уилла.

Передняя наполнилась восторженными криками и аплодисментами. Уилла Олден робко оглядывалась, смущенная вниманием. Быстро поклонившись, она хотела поскорее пройти в столовую, но какой-то подвыпивший мужчина подхватил ее на руки, поднял и опустил на стол в центре холла. Ее протез громко ударился о стол. Уилла подавила стон от вспыхнувшей боли, пытаясь устоять. Нога посылала ей пульсирующие волны боли. Если она спешно не примет лауданум, дело примет скверный оборот.

Уилла попыталась слезть со стола, однако некая глупая женщина принялась бросать в нее розы, выхваченные из вазы. Остальные гости вытягивали шеи, спешили в холл и присоединялись к чествованию.