Дженнифер Доннелли - Дикая роза

– Чем мы сегодня займемся? – спросила Джози, помахивая корзинкой. – Будем собирать цветы? Или варить джем? Ягодами мы запаслись основательно. Ой, знаю! Пойдем на реку, ножки в воде помочим. Солнце уже припекает, а времени-то всего девять часов.

– Река… это замечательно, – согласилась Дженни.

Жара и в самом деле была непривычной для июня. Дженни сильно потела. Ее щеки раскраснелись. Пошлепать босыми ногами по мелководью – неплохой способ освежиться.

– Давай занесем покупки домой, а потом отправимся на реку.

Дженни приехала в Бинси вчера. Это был ее третий приезд за два месяца. Она вновь сказала Шейми, что ей нужно побыть в тишине и отдохнуть. Он согласился, не возразив ни единым словом и не задав ей никаких вопросов.

Да и с чего ему возражать? В отсутствие жены он сможет проводить больше времени с Уиллой Олден. Дженни не знала, где и когда они встречаются, поскольку Шейми всегда ночевал дома. Однако сердце подсказывало ей: он видится с Уиллой.

С некоторых пор Шейми стал каким-то отрешенным. Чаще засиживался в кабинете. Но даже когда он находился в одной комнате с ней, Дженни не покидало ощущение, что он где-то далеко. Он по-прежнему был добр и внимателен, беспокоился о ребенке и мягко отчитывал ее за то, что перегружает себя работой. Но он уже не осыпал ее поцелуями, как прежде. Когда они ложились в постель, он быстро выключал свет, поворачивался на бок и засыпал. Близости между ними не было уже несколько недель. Дженни неоднократно пыталась его возбудить, однако Шейми всякий раз отвечал, что им лучше воздержаться. И причина была вполне благородная – чтобы не повредить ребенку.

Иногда Дженни думала о нем и Уилле. Не могла не думать. Она представляла мужа в постели с Уиллой; видела, как Шейми целует и ласкает свою давнюю подругу. От этих мысленных картин Дженни становилось тошно. Порой они настолько ее донимали, что она решала поговорить с мужем начистоту: спросить об Уилле, о том, видятся ли они и продолжает ли он любить эту женщину.

А вдруг в ответ она услышит: «Да, Дженни, я по-прежнему ее люблю»?

И потому Дженни играла в неведение. Делала вид, будто ничего не знает. Уверяла себя, что ее это не волнует. Дженни надеялась и молилась, чтобы это ее действительно не волновало. Скоро наступит день, когда Уилла покинет Лондон и вернется на Восток. И тогда Шейми вернется к ней, Дженни. В их дом, их жизнь, их постель.

– Слушай, а давай устроим рыбалку, – вдруг сказала Джози, когда они проходили мимо магазинчика спортивных товаров. – Я в кладовке видела удочки.

Дженни засмеялась, радуясь тому, что не одна и что веселое настроение Джози отвлекает ее от собственных мрачных мыслей.

– Можно устроить, если бы мы обе умели ловить рыбу, – сказала она.

– Там нечего уметь, – заявила Джози. – Нужно лишь накопать червей и раздобыть крючки. Думаю, в этой лавчонке крючки найдутся.

– И еще леска. Скорее всего, ты видела удилища. К ним нужно прикрепить леску. Думаю, нам понадобится…

Не договорив, Дженни тихо вскрикнула. Низ живота обожгло острой болью, коренящейся глубоко внутри.

– Дженни! Что с тобой? – спросила Джози.

– Ничего. Я…

Она снова замолчала, содрогнувшись от второй судороги, охватившей все тело. Эта была еще сильнее.

Через несколько шагов Дженни вдруг ощутила между ног что-то теплое и влажное, протекшее на ее белье. Ей не требовалось видеть, она и так знала, что это кровь.

– Только не это, – тихим испуганным голосом прошептала она. – Только не это.

– Дженни, что случилось? – спросила Джози, глядя на нее тревожно распахнутыми глазами.

– По-моему, это ребенок… Я… У меня кровотечение, – сказала Дженни и заплакала.

– Идем! – Джози взяла ее за руку. – В деревне есть врач. Звать его доктор Кобб. Кабинет у него в самом конце. Проходила как-то мимо, видела вывеску. Запомнила на всякий случай. Думала, мало ли, понадобится его помощь, когда я тут одна. Пошли. Это недалеко.

– Нет. – Дженни оттолкнула ее руку. – Не пойду я ни к какому врачу.

– Ты спятила? Тебе же помощь нужна. И ребенку.

– Я не пойду, – упрямо повторила Дженни. – Он не должен знать. Об этом вообще никто не должен знать.

– Кто не должен знать? Доктор? – не поняла Джози.

– Шейми. Мой муж. Он не должен знать. – Голос Дженни звучал все громче. Ей было не побороть начавшуюся истерику. – Если судороги не прекратятся, если кровотечение не остановится, я потеряю и ребенка, и его, – запричитала она.

Джози смотрела на нее с сочувствием и пониманием:

– Значит, у вас с ним так?

– Увы, так, – всхлипнула Дженни. Ей не хотелось посвящать Джози в свою семейную жизнь, но удержаться она уже не смогла. – У него кто-то есть… другая женщина. А у меня есть только этот ребенок. Единственное, что держит мужа со мной. Я в этом уверена.

– Будет тебе хныкать, дорогуша. Успокойся. Никто никого не потеряет. – Голос Джози звучал мягко, но глаза были полны твердой решимости. – Шейми мы ничего про это не скажем. Согласна? Незачем ему знать. А вот к доктору Коббу мы пойдем. Если хочешь, чтобы тебя не корячило, нужно ему показаться. Заскочим к нему ненадолго. Он тебя осмотрит, даст таблетку, и через полчаса ты снова будешь здоровенькая. Идем, дорогуша, не упрямься… Тут идти-то всего ничего… Давай, утенок.

Джози снова взяла ее за руку, и они пошли. Дженни искренне надеялась, что ее подруга права и у доктора Кобба найдется, чем остановить кровь и унять боль. И тут ее настигла новая судорога.

– Боже мой! – зарыдала Дженни. – Джози, мне бесполезно идти. Я все равно потеряю моего малыша.

– А теперь послушай меня! – резко сказала ей Джози. – Дженни, я все устрою. Ты не волнуйся. Я о тебе позабочусь. О тебе и обо всем.

– Как, Джози? – всхлипывала Дженни. – Как? Ты не сможешь! И никто не сможет!

– Насчет других не знаю, а я смогу. Надо быть конченой дурой, чтобы потолкаться, как я, с отъявленными мерзавцами и ничему у них не научиться.

– Я… не понимаю.

– Тебе и не надо понимать. Когда придем в кабинет к доктору Коббу, просто помни об одной штуке. Совсем пустяковой. Дженни, сделаешь это для меня? Дорогуша, поможешь мне?

– Да, – неуверенно ответила Дженни. – Что надо сделать?

– Помнить о том, что Дженни Финнеган – это я, – сказала Джози. – А ты – Джози. Джози Мидоуз.

– Харриет, дорогая, здравствуй, – сказал Макс, входя в ее кабинет.

– Боже мой, Макс, неужели уже полдень? – спросила Харриет Хэтчер, подняв голову от истории болезни, затем закрыла папку, но вид у нее был встревоженный. – Садись. Освободи тот стул. Он попрочнее.

Макс так и сделал, перенеся со стула на комод номер газеты «Боевой клич» и транспарант с надписью «ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ ПРАВО ДЛЯ ЖЕНЩИН».

– Как борьба за женское равноправие? – спросил он.