Владислав Романов - Нефертити

— Проста, но не примитивна, — добавила она, разговаривая со жрецом. — Необходимо, чтобы люди, читая эти истории, получали бы и добрый совет, и утешение, и умный разговор, и разгадку многих тайн. Вот вы пишете: «Видели ли вы, как страдает ласточка, найдя своё гнездо разорённым? Её горе в диком крике, в неистовом полёте, она страдает движениями, но они так красивы, что мы восторгаемся ими, не понимая, что заключено в них. Мы восторгаемся тем, как страдает эта маленькая птичка. Значит, и в горе может быть своя красота. Научиться этому нельзя. Изящество и красота заключены в нашей душе. Пытайтесь распознать её в себе, заботьтесь о ней, как садовник ухаживает за молодым деревцом в своём саду, и ваши труды будут вознаграждены». Начало и середина, Шуад, очень хорошие: и красота может выражать горе. Такие простые примеры и нужны, а вот концовка не совсем ловкая. Надо подумать, как иначе разгадать этот пример. И хорошо, что вы пошли по пути сочинения таких небольших притч. Но не все они равноценны. Не все...

Шуад и сам это понимал, но довершить эту работу ему не хватало дарования. Он мог придумать короткие мысли, максимы, но чтобы сочинять притчи, требовалось что-то ещё. Ему не хватало воображения, фантазии, смелости, отваги. Фараон же, прочитав книгу, остался ею доволен. Нет, кое-где он требовал подправить, дописать, но в целом книга ему понравилась.

— Это то, чему все должны поверить! — наморщив лоб, вымолвил он. — Что есть истина? Хороший вопрос! Вот пусть и думают: что есть истина?

— Но ваша супруга прочитала книгу, и многое ей показалось ещё сырым, не готовым... — пробормотал жрец.

— Жена судит тебя слишком строго, — успокоил его властитель. — Она, конечно, большая умница, но книга нужна сейчас, а не завтра. Уйму времени займёт переписка, разучивание молитв, текстов. И потому у тебя ещё в запасе только месяц! Запомни!

Шуад кивнул.

— У меня к тебе есть одна просьба, — фараон задумался. — Я хотел бы сменить имя.

— Имя? — удивился жрец. — Но ведь его носил не один твой предшественник. Так именовалась целая династия. Аменхетеп Первый, Второй, Третий, ты, мой господин, — Четвёртый...

— Я знаю, Шуад, но Аменхетеп означает: «Амон доволен». Как я могу продолжать носить это имя, если мы меняем самого бога, если теперь Атон станет нашим верховным божеством? Что скажет мой народ, когда я буду призывать его поклоняться Атону? Он скажет так: правитель заставляет нас почитать Атона, а сам носит имя Амона. Разве я не прав?

— Да, вы правы, ваше величество, — помолчав, согласился Шуад.

— А коли ты согласен, я хочу с тобой посоветоваться. Я придумал себе новое имя, и мне нужен твой совет. Я хочу, чтобы впредь меня все именовали Эхнатон!

— «Полезный для Атона», — расшифровал Шуад.

— Да, полезный для Атона. Новая столица Ахет-Атон, а её правитель Эхнатон! Хорошее созвучие! — радостно воскликнул властитель. — Это тоже что-то значит!

— Да, хорошее.

— Ты одобряешь?

— Мне нравится.

— Прекрасно! Дворец почти готов, можно переезжать. А для этого надо предусмотреть всё, каждую мелочь! — фараон в волнении расхаживал по тронному залу, где происходил разговор. — Надо предусмотреть даже то, что ныне кажется невозможным. Но правитель обязан знать всё наперёд. Обязан знать!

— Вас что-то тревожит, ваше величество? — не выдержав, спросил Шуад.

— Да, — помолчав, отрывисто сказал фараон. — Я постоянно думаю, верно ли поступаю, разрушая всё, что создавали мои предки. Ту стройную систему богов, которая незыблемо поддерживала все предыдущие династии. Ведь я одним махом сметаю всё, чему не одно столетие поклонялся мой народ. Поймёт ли он меня, поддержит ли? А вдруг мы с тобой ошиблись? Вот что меня мучает уже вторую неделю. Я даже стал просыпаться по ночам, как мой отец, и ходить по дворцу, как привидение. Жена пугается. Может быть, я взвалил на себя задачу, которая мне не под силу? Скажи, Шуад? — в его голосе прозвучала растерянность, а в глазах вдруг промелькнул щенячий страх. — Меня сжигают эти сомнения изнутри, и я не знаю, что делать! Город мы обязательно построим, но вот перемена главного бога и постепенное введение единобожия так ли уж всем необходимы?

Жрец никогда ещё не видел правителя, раздираемого такими муками. Казалось, скажи ему сейчас о том, что и он, Шуад, так же в этом сомневается, фараон тут же бы всё разрушил. Но теперь жрецу уже хотелось увидеть, как его книга станет вещим словом и откровением для тысяч сограждан.

— Нет, ваше величество, нельзя отступать от того, что задумали! — с жаром проговорил Шуад. — Ведь Атон верит в нас, ждёт, что мы, выбрав его, не отступимся! Джехутимесу уже создал величественные статуи нашего бога, город почти построен, книга написана! Нет, мы уже не можем отступить! Да и как же иначе свалить Неферта?! Я узнал: ему приносят часть подношений! Его семья, братья, сёстры, племянники и племянницы из бедняков превратились в богачей, и теперь клан Верховного жреца самый состоятельный в Фивах. За счёт казны построены уже десятки их особняков, разрастаются хозяйства, у каждого не по одной отаре овец, коз, буйволов, они жиреют за счёт вас, ваше величество! И будут жиреть!

Лик фараона потемнел, посуровел.

— Хорошо! Не отступим!

Едва ушёл Шуад, как правитель тотчас вызвал к себе двух своих доверенных людей: начальника колесничьего войска, мужа кормилицы, тридцатишестилетнего Эйе и вновь назначенного им военачальника лучников и пешцев, главнокомандующего всеми войсками девятнадцатилетнего Хоремхеба. Эйе служил ещё отцу и, принеся присягу его сыну, показал себя как преданный и талантливый полководец. Хоремхеба самодержцу рекомендовал Илия. Юноша был сыном одного из умерших царедворцев. Илия же первый заметил его необыкновенные воинские дарования, рекомендовал его фараону, и тот, убедившись в их совершенстве, вскоре назначил его военачальником лучников, а потом и всех пешцев.

Оба полководца явились. Фараон, волнуясь, покинул тронное кресло и подошёл к ним. Те склонили головы. Большие глаза правителя наполнились дружеским огнём. Правитель сначала положил руку на плечо Эйе, потом сжал руку Хоремхеба.

— Я как-то говорил вам, что задумал перевернуть старый мир! — торжественно объявил самодержец. — Египет существует более трёх тысяч лет, и эта вековая пыль мешает мне свободно дышать. Хочется впустить в наши жилища побольше света и свежего воздуха! — он вдруг рассмеялся своей же фразе. — Да, я хочу построить новый город, утвердить нового бога, изменить наши отношения друг с другом, начать жить проще, свободнее. Я расскажу вам о своих переменах всё подробно, но мне будет нужна ваша поддержка, вы — моя опора, как и многие другие. Мы вместе?

— Мы всегда будем вместе, ваше величество! — осторожно ответил Эйе, мало что поняв из сообщения правителя.