Саймон Скэрроу - Кровь Рима [ЛП]

Радамист махнул рукой в сторону входа.

— Можешь пока оставить нас. Но сегодня вечером будет пир, трибун. Мы должны отпраздновать мое возвращение домой. И мое воссоединение с моей царицей.

— Как пожелает Ваше Величество. — Катон склонил голову и повернулся, чтобы как можно быстрее выйти из зала, отчаянно желая оказаться на свежем воздухе, подальше от запаха крови, мочи и дерьма тех жертв, которые выпустили свои кишки, когда их резали ради удовольствия царя.

Катон признал, что страх был мощной мотивацией, входя во дворец в тот вечер в компании Макрона и других центурионов и опционов из экспедиционной колонны. Дворцовый распорядитель сумел организовать изысканный пир за считанные часы, и зал, в котором были изрублены придворные, был преобразован до неузнаваемости. Исчезли лужи крови и кусочки плоти, а на их месте стояли низкие диваны, ложи и кушетки, расставленные рядами по обе стороны от чаш и тарелок, заваленных деликатесами, свежеприготовленным мясом и испеченным хлебом. Стены и колонны зала украшали цветы и ленты из яркой ткани. Сбоку небольшая группа музыкантов играла веселые мелодии на дудуках в сопровождении цимбал и некоторых струнных инструментов.

Радамист сидел один на возвышении, опираясь на резной большой диван, заваленный подушками. Один из его телохранителей стоял на каждом углу помоста, а его дегустатор сидел под столом и старался пробовать каждое блюдо и кубок вина, которые были поставлены перед царем. «Для человека, которого только что вернули на трон, Радамист не источал радости и приподнятого настроения», подумал Катон. Вместо этого он смотрел на своих гостей с задумчивым выражением лица. Немногие из них, похоже, тоже наслаждались этим событием, и хотя Катон узнал лица большинства ближайших последователей царя и старших офицеров иберийских войск, остальные гости, должно быть, были из Артаксаты: богатые торговцы, мелкие придворные, сборщики налогов и тому подобные. И все они явно не хотели привлекать внимание Радамиста или его соратников.

Когда римляне вошли в комнату, Катон заметил, что Аргалис стоит у входа, наблюдая за слугами, чтобы у хозяина не было повода ругать его. Распорядитель поднял свой посох и трижды постучал им по мраморному полу, чтобы привлечь внимание ко вновь прибывшим.

— Его Величество приветствует трибуна Квинта Лициния Катона и его офицеров. Верные союзники Армении и герои, сражавшиеся на стороне могущественного Радамиста!

Его представление было встречено хором аплодисментов со стороны тех, кто вышел маршем из Сирии, и менее радушным приемом со стороны других гостей, которых, несомненно, возмущали римские интервенты почти так же сильно, как они боялись царя, вернувшегося из изгнания. На возвышении Радамист поднял чашу, улыбнулся и произнес тост за Катона и его офицеров, и все в зале поспешно последовали его примеру.

Катон торжественно поклонился в ответ на приветствие. Тем не менее он сознавал, что римляне будут выделяться своими простыми шерстяными туниками, прочными кожаными поясами и калигами, в то время как армяне и иберы будут носить их национальные наряды, и удивлять ароматами и косметикой на лицах. Поскольку не было возможности конкурировать с богатым внешним видом местной знати, Катон решил, что было бы лучше проявить добродетель в том, чтобы оставаться простым, стойким воином и оставил свою лучшую тунику и тогу в своем дорожном сундуке. Он надеялся почистить тунику к празднику, но Берниши нигде не было. В последний раз он видел ее до того, как когорта собралась, чтобы войти в город. Никто из штаба или стражи, стоявшей неподалеку, не знал, куда она ушла, и Катон предположил, что она решила исчезнуть в городе, прежде чем вернуться к своей семье. Он чувствовал острое чувство обиды за то, что девушка бросила его, и чувство вины за то, что он спровоцировал это, слишком подозрительно относясь к ее мотивам.

— Ваши места вон там, Ваше Превосходительство. — Распорядитель указал на два ряда пустых кушеток в стороне от центра зала. — Займите свои места, и я доставлю вам еду и вино как можно скорее.

Макрон приподнял бровь.

— Кажется, мы уже недостаточно хороши, чтобы разделить еду с Его Величеством или даже рядом с ним. Можно было подумать, что его союзники заслуживают большего.

— Может быть, для него важно показать этим людям, что он не слишком зависит от Рима, — предположил Катон. — Кроме того, я лучше сосредоточусь на вкусностях на столе, чем на светской беседе сегодня вечером.

— Вот теперь ты говоришь о той светской беседе, которая нравится мне. — Макрон похлопал себя по животу.

Катон кивнул в знак благодарности Аргалису и повел своих офицеров вокруг пиршества к выделенным им кушеткам. Как старший офицер он занял место, ближайшее к царю, Макрон напротив, а затем другие центурионы сели впереди опционов. Глядя на своих людей, Катон был поражен их естественным поведением, затем ему пришло в голову, что как солдаты преторианской гвардии они привыкли к таким развлечениям, в отличие от солдат легионов и вспомогательных когорт, стоявших на границе. И это было такое же празднество, как и многие другие. Несмотря на то, что это был пир по случаю возвращения Радамиста, настроение было подавленным и тревожным. Большинство других гостей делали вид, что ели, и почти не прикасались к еде, как будто боялись, что она была отравлена, но еще больше боялись нанести оскорбление, создавая видимость страха перед тем, что она могла быть отравлена. Лишь небольшая группа, казалось, наслаждалась едой и дружелюбием: те, кто вернулся из изгнания, и другие, которые остались верными Радамисту в его отсутствие, или недавно перешли на его сторону, быстро заявив о своей верности, и предложили ему подарки из золота и серебра. Некоторые, без сомнения, надеются нажиться на новом режиме или, по крайней мере, спасти свои головы.

Казалось, организаторы не сильно-то спешили подать блюда новоприбывшим, и Катон переключил свое внимание на более профессиональные дела.

— Как обстоят дела с размещением парней, Макрон?

— Очень недурно, как оказалось. Тот парень, который нам показал наши места только что, не мог быть более услужливым.

— Это не удивительно. Продолжай.

— Как ты знаешь, офицеры располагаются в крыле дворца, ближайшем к конюшням и складам, где размещены остальные солдаты. Первые четыре центурии вычистили большую часть отведенных нам конюшен, и теперь они устроились поудобнее. Наш друг распорядитель угостил их местным солдатским рационом. Вполне неплохо, скажу я. И вином.

— Убедись, чтобы его не было слишком много. По крайней мере, пока мы не закрепимся здесь получше.