Саймон Скэрроу - Кровь Рима

— Два года.

— А до этого?

Паситон немного поколебался.

— Был помощником сборщика налогов в Антиохии, господин.

— Прибыльная должность, не сомневаюсь. Значит, командование когортой — это хорошо оплачиваемая должность, не требующая большого труда для старого друга сборщика налогов, я так понимаю? В обмен на предоставление готового эскорта для любого из его чиновников, когда ему это потребуется.

Катон наклонился вперед бросая вызов в ожидании осмелится ли он ему возразить или нет.

Паситон замялся и неловко кивнул.

— Что-то в этом роде.

— Понятно. — Катон выпрямился во весь рост, чтобы взглянуть на другого офицера сверху вниз. — Что ж, похоже, что теперь тебе и твоим людям придется заслужить свое содержание. Давай посмотрим на них поближе и узнаем, из чего они сделаны.

Он повернулся и зашагал в конец первой шеренги когорты. Пращники, в силу своей специализации, были вооружены и экипированы совсем не так, как большинство других когорт. Это была самая легкая пехота. Только центурионы и опционы носили шлемы и какие-либо доспехи. У рядовых были кожаные шапочки с пришитыми железными пластинами, которые обеспечивали минимальную защиту от скользящих ударов острым оружием. У некоторых были льняные кирасы, но большинство носили легкие туники, сандалии и боковые сумки для ношения пращи и свинцовых зарядов или камней. Фляга, пояс и меч дополняли их снаряжение. «В ближнем бою их разорвут на куски», — подумал Катон. Но они и не были предназначены для такой роли. Пращники пришли, чтобы сменить большую часть легкой пехоты, вооруженной копьями и дротиками, которые когда-то сражались впереди легионов. В умелых руках праща имела гораздо большую дальность стрельбы, чем копье и большинство луков. Более того, свинцовый заряд был намного смертоноснее, разрывая плоть и дробя кости с большей разрушительной силой, чем любая стрела. Их функция заключалась в том, чтобы измотать противника и разбить его строй, прежде чем легионеры бросятся в бой, чтобы закончить работу.

Катон прошел вдоль каждой линии, составляя общее впечатление о Третьей Балеарской когорте. Несмотря на длительность существования подразделения, оно все еще было неопытным и не познало вкуса крови. По мере естественной убыли ряды поредели, поэтому в качестве пращников набирали и обучали местную молодежь. Из коренных островитян в когорте осталось очень мало людей, а те, что были, уже давно в возрасте. Катон заметил, что у большинства мужчин кожа была темнее, чем у остальных и они, вероятно, не имели ни малейшего представления об острове, в честь которого была названа их когорта.

Многие из них выглядели слишком старыми или в неподходящей физической форме, чтобы выдержать долгий марш, но выяснить это можно было только одним способом.

Закончив осмотр, Катон отдал приказ центуриям сформировать колонну, а когда все офицеры и люди были на местах, приказал следовать за ним, маршируя вокруг валов лагеря когорты. На следующем круге он ускорил шаг, на третьем перешел на легкий бег, и так продолжалось круг за кругом, пока всходило утреннее солнце над рекой и далее медленно поднималось в небо, заливая пейзаж резкими яркими бликами. Несмотря на дополнительный вес чешуйчатых доспехов, Катон мог держать темп благодаря своей физической форме, полученной за долгие годы походов по всей Империи. Не прошло и пяти кругов, как первый человек выбыл из строя. Другие стали замедлять темп, так что центурии начали терять форму, и к концу первого часа, насколько Катон мог оценить ход времени, когорта представляла собой поток людей с затрудненным дыханием, изо всех сил пытающихся не отставать от него. Паситон был первой жертвой, он, шатаясь, остановился, а затем согнулся вдвое, когда его вырвало. Катон ненадолго остановился, чтобы приказать центуриону собрать тех, кто выбыл из строя, и отвести их в сторону. Затем он побежал обратно к голове колоны оставшихся людей и продолжал пока не почувствовал, что его собственная выносливость начинает его подводить. Как только они вернулись к исходной точке, он объявил привал.

По оценке Катона, из первоначальной численности почти пятисот человек осталось чуть более трехсот. Из центурионов в отряде оставалось только трое. Почти все они запыхались и стояли, выпятив грудь, с лицами, залитыми потом. Некоторые согнулись, задыхаясь или отплевываясь. Но они доказали, что способны держаться на ногах, признал Катон. Как только он достаточно отдышался, чтобы отдавать четкие приказы, он разрешил им воспользоваться своими флягами и подозвал Паситона.

— Это те люди, которые мне нужны. Все остальные должны немедленно вернуться в Антиохию и явиться к наместнику для назначения на гарнизонную службу. Это все, на что вы годитесь. Возвращайся в лагерь, собирай свои вещи и готовься к отъезду. Я подготовлю письменные приказы до того, как ты выступишь в поход.

Паситон открыл рот, чтобы возразить, но Катон поднял руку, чтобы остановить его. — Это для твоего же блага, префект. Ты и другие только задержат нас. Мы не можем себе позволить медлить или останавливаться, и ты, как и другие останешься позади, на милость врага. Лучше тебе остаться здесь, в Сирии, где ты сможешь принести хоть какую-то пользу.

— Но… но кто займет мое место?

— Один из оставшихся офицеров подает надежды, — коротко сказал Катон.

— Ты не имеешь права так поступать.

— Да, имею. Я действую от имени командующего Корбулона. Вопрос решен. Свободен.

Не дав Паситону возможности возразить, он повернулся и пошел обратно к ожидающим его людям, которые выдержали испытание. Он уже положил глаз на одного из центурионов, жилистого мужчину лет тридцати, светлокожего, с волосами цвета соломы, присущими дакийцам. Он был одним из немногих, кто не отставал от Катона.

— Как твое имя, центурион?

— Спирак Керан, господин.

— Поздравляю, Керан. Ты новый командир когорты.

— Господин?

— Префект и те, кто с ним, не соответствуют требованиям, и я отправляю их обратно в Антиохию. Мне нужен кто-то, кто займет место Паситона. Это ты, если конечно мне не дадут повода решить иначе. Ты согласен?

— Э-э…да, господин. — Затем он встал, как положено, кивнул и твердо повторил: — Да, господин.

— Хорошо. Тогда подготовь мишени. Пять стоек в ряд, на расстоянии трех метров друг от друга. Я хочу, чтобы три ряда были на расстоянии ста, двухсот и трехсот шагов от линии стрельбы. Тогда мы узнаем, насколько хороши остальные люди. Проследи за этим.

Пока Керан созывал отряд из своей центурии и вместе с ними побежал обратно в лагерь, Катон достал из сумки восковую табличку и, прислонив ее к левой руке, начертал на ней краткое распоряжение для Паситона, а затем вдавил в воск свое кольцо-печатку. Захлопнув табличку, он подошел к префекту и протянул её ему.