Семён Васильченко - Не той стороною

Внезапно очутившись перед товарищами, он почувствовал, что они говорили о нем, и это как будто подтвердило его подозрения о том, что Тарас настроил против него Ладо и Лысого.

Он поздоровался почти недружелюбно.

Все шевельнулись навстречу подошедшему.

— Я к нам, — кивнул головой Стебун. — В ЦК я был и оставил там записку. Вы говорили обо мне? Хочу остаться в Москве. Прикиньте так, чтобы не пришлось куда-нибудь опять мне ехать…

— Говорили, кацо! — подтвердил с дружеской улыбкой Ладо. — Надумали про Москву? Что ж, оставайтесь, нашего полку прибудет.

— Это решено?

— Да.

— Зачисляем тебя в нашу общую столовку на казенные хдеба с завтрашнего дня, и начинай орудовать! — поощрил прибывшего Лысой.

Стебун знал, что открытие заседания помешает вести разговор, и спешил узнать главное.

— Как мне оформить мое оставление здесь и с кем сговориться о работе?

Стебун остановил вопросительный взгляд на рассматривавшем его с дружественной улыбкой Ладо, который вместо ответа перевел в свою очередь вопросительный взгляд на Тараса.

Тарас с улыбкой объяснил:

— Вам нужно к Захару в губком. Там договоритесь с этим московским мухомором.

— В губком? — переспросил вдруг вспыхнувший Стебун.

— Да… Вы кстати приехали. У Захара во всем губкоме нет порядочной подмоги.

— В губком надо, — веско подтвердил Лысой. — Захар нас заставляет чуть ли не по кружкам пропагандой заниматься от того, что у него нет людей.

Ладо, к которому снова повернулся Стебун, сделал безнадежное движение и с сочувственной твердостью решил:

— Идите, подымайте организацию, кацо. На это другого не найдешь…

Стебун резко выпрямился.

— Хорошо.

Он почувствовал себя так, будто его отодвигали куда-то на задворки. Заподозрев намеренное желание не допустить его к участию в более ответственной работе, он объяснил себе это тем, что Тарас восстановил против него влиятельных вожаков партии. Но если в такое ответственное дело, как распределение сил преданнейших работников партии, вносились элементы личных отношений и общее дело приносилось в жертву личным счетам, то не было ли это угрожающим признаком?

Тут же что-то глубоко враждебное против Тараса и остальных руководителей партии отлегло в душе Стебуна. Направление его в губком он принял, как удар по себе. Но, силясь не давать воли личным чувствам, он подавил в себе вспышку обиды и обратился ко всем сразу с сдержанным раздражением:

— Значит, мне говорить с Захаром?

— С Захаром, — подтвердили Ладо и Лысой;

— Зайдите завтра за путевкой. Тарас скажет, чтобы приготовили, а в губкоме вас знают и без того.

— А ваши столовки — это серьезно? — спросил Стебун, цепляясь за посул Лысого. — Поближе к каким-нибудь обедам я бы не прочь, иначе на колбасе придется жить.

— Зайдите в канцелярию управления делами, а я распоряжусь.

— Спасибо.

На следующий день Стебун был в губкоме у Захара.

Захар — церемониймейстер в политике. Другие задают тон, а он творит волю пославших его. Поэтому, как ни богата и его собственная личность, живет не своими данными, а духом чужих заданий.

Держится, как старший приказчик, который не прочь послужить хозяину, но уже имеет в виду урваться на самостоятельное дело. Похож и внешне на приказчика. Маленький. Часто, не желая говорить того, что у него на уме, в самых больших делах ограничивает свои признания и обещания многозначащими, но не обязывающими жестами.

Захару доложили о Стебуне. Стебун вошел в секретарский кабинет и увидел моложавого рыженького юношу в пенснэ, стоявшего вместе с женщиной-секретарем у стола и карандашом перечеркивающего машинные записи на листах бумаги.

Захар обернулся, отстраняя от себя дальнейший просмотр бумаг, кивнул секретарше, чтобы она вышла, и быстрым взглядом встретил Стебуна, прежде чем оставил карандаш.

Затем он ступил приветливо навстречу вошедшему и дружески подал Стебуну руку, подводя его к столу.

Подсунул Стебуну кресло поближе к себе, прежде чем сел сам. И тогда с лестной осведомленностью приятно напомнил:

— Вы Стебун с Украины? Раньше вы были членом Реввоенсовета и одним из руководителей левой оппозиции? О вас в Москве слышали. Бросаете якорь у Нас?

Стебун кивком головы подтвердил вышколенную осведомленность Захара.

— Да, хочу осесть, передышку сделать. Стал отрываться от центра и обанкротился с семьей. Сам себе хочу сделать проверку и посмотреть на все позиции сверху.

Захар с сочувствием человека, быстро вошедшего в положение Стебуна и довольного своею отзывчивостью, подхватил:

Теперь это можно… Такое буйство восстановления начинается, что никакой большевистской силы не хватит для работы, если не вернется из провинции половина командированной туда нашей братии… У вас путевка? Что тут предлагают?

Он не подал вида, что о визите Стебуна был уже предупрежден.

— Вы не прочь переменить работу или от партийного воза не хотите отказаться?

Стебун решительно отвел предложение.

— Нет, делать переключку на какую-нибудь канцелярщину я не хотел бы… Как у вас Агитпроп?

С прежним дружеским участием Захар вдумчиво помедлил, поправил пенснэ, чтобы глядеть прямо в глаза Стебуну.

— В Дгитпроп хотите? Так… — прикинул что-то в уме и решил — Ну, с вами сработаемся в любом месте. Давайте Агитпроп… На бюро во вторник поставим вопрос, и тогда заходите к нам.

Он сделал легонькую неуверенную паузу после официальной части беседы и коснулся недавних неудач Стебуна.

— Что у вас получилось с чисткой на Украине — швах? Всех, кого надо, все-таки вычесать не удалось?

Голова Захара приподнялась, локоть уперся в стол, чуть придвинувшись к Стебуну.

У Стебуна было особое мнение о чистке. Он махнул рукой и, подымаясь, чтобы уйти, ответил:

— Это творит все ваше московское паникерство. Стоило только тронуть какого-нибудь, даже не сановника, а просто вкрючливого бюрократа, как сейчас же штурм в центре. Москва этим штурмам шла навстречу. Я думаю, что отсутствие решительности в этой кампании будет иметь еще свои последствия.

— Да, шпаны много. Но она безвредна! — утешил Захар. — Пустяк!

И, поднявшись провожать Стебуна, он осведомился:

— А как с жильем у вас, товарищ Стебун? И одежа у вас как будто требует смены.

— Комнату получил. А одежа — что же вы можете сделать?

— Сделаем. Знаете же, мы теперь развиваем госторговлю. Зайдите к управделу, я ему звякну, чтобы он устроил вам кредит, или со склада чтобы отпустил.

— Спасибо.

По дороге от Захара Стебун хотел зайти в находившуюся наверху столовую сотрудников комитета, чтобы что-нибудь перекусить. Но на лестнице его заинтересовала происходившая здесь лихорадка перетаскивания в помещение комитета книг.