Семён Васильченко - Не той стороною

Разбуженный комендантом Файн, зная, что Файмана в городе нет, бросился на улицу к магазину, чтобы распорядиться на пожаре вместо компаниона.

Возле начавшего гореть дома собралась толпа. Горело что-то в кухне в квартире, смежной с магазином. Комендант набросился на Файна, считая его причастным к предприятию Файмана:

— Открывайте магазин, выносите что можно!.. Товар спасти можно, если распорядиться.

Паника уже началась. Из дома выбегали жильцы с вещами.

— Ключей нет! Ключей нет! — охал файн.

— Сломайте замок! — посоветовал кто-то.

Файн ухватился за предложение.

— Кто сломает? — попробовал найти он добровольцев.

— Трешницу за фокус, я открою дверь! — подскочил какой-то тип из зевак.

Файн отступил от него, не желая тратиться, но, заслышав звонки приближающейся пожарной команды, решил разориться, думая потом предъявить счет Файману.

— На трешницу, ломай!

Тип извлек немедленно из кафтана фомку, подступил к двери, и через три минуты замок был сломан.

Файн соображал, что ему делать.

— Гражданин милиционер, покараульте возле скамейки, мы будем со сторожем вытаскивать товар, да отгоняйте публику.

Но публику стали отгонять и пожарные и несколько сбежавшихся милиционеров.

Файн и сторож ворвались в магазин, схватили по нескольку кусков мануфактуры и выбежали с ними на тротуар.

— Ой, сгорим! Ой, завалится верх! — заохал не рискнувший вторично вбежать в магазин Файн, увидев пожарных, ринувшихся наверх, где бился огонь.

— Помощь наймите! — крикнул сторож. — Дайте людям по целковому, и пусть вытащат товар…

И он тоже отступил.

— Зовите, заплачу! — решил Файн.

— Эй, кто поможет выносить?! — зыкнул сторож. — Помогайте, хозяин заплатит…

В магазин рванулось человек двадцать добровольцев.

— Ой, довольно, довольно! — завопил Файн. — Никого не пускайте, граждане милиционеры!

Пожарные орудовали там, где был огонь.

Подозрительные зеваки, бросившиеся на заработок, моментально половину мануфактуры перебросили на тротуар.

Но огонь удалось наверху погасить, пожарные начали слезать, и милиционер объявил Файну, что пожару конец.

— Все, хозяин! Потух пожар! Сгорели обои, да на кухне занялось…

— Как потух? Зачем же пугали зря?! — воскликнул Файн, удостоверяясь, что его хлопоты действительно ни к чему. И он отер с лица трудовой пот.

— Потух! — подтвердил милиционер. — Складывайте все обратно.

Добровольцы-носильщики во главе со сторожем остановились.

— Сумасшедшие люди! — вышел из себя Файн. — Магазин разорили! Попортили зря товар! Фараоны угорелые!

Он забегал возле горы выброшенного товара, охая и хватаясь за голову.

Но делать было нечего. Он отер еще раз на себе пот и повернулся к зубоскалившим по поводу происшествия помогавшим ему добровольцам.

— Носите обратно!

Но у тех уже отбило охоту к работе.

— Э, хозяин, рассчитайтесь прежде!

— Да отнесите же прежде!

— А заплатите по сколько? Ведь это работа — не то что за столиком копаться! Как сумасшедшие бегали туда и оттуда!

— Ну, побегали, и заплачу… Сколько вы хотите?

— По три рубля.

У Файна подкосились ноги.

— Что? Вы взбесились?

— Да это еще кто, спрашивается, сбесился! Чего лаешься? Давай деньги да сам носи назад, если хочешь богатеть!..

— Гражданин милиционер, это что же такое за грабеж, когда у человека бедствие! И зачем же я буду платить, когда магазин Файманов, а я Файн.

— Платите, платите, гражданин! Сам слышал, когда горело, обещали…

— Он хочет, спекулянтская душа, еще на этом экс-плоатировать! Плати по трешке, если заставил зря таскать свое тряпье! Сам виноват, что в штаны наделал с переполоху!

Милиционер скомандовал.

— Ну, еще долго торговля будет? Надо тротуар очистить.

Файн закружился, кляня себя за вмешательство в чужое дело, вынул деньги и рассчитался. Добровольцы, поживившиеся на несчастьи, рассеялись, его же и ругая.

Проводив их взглядом, Файн уставился на кучу кусков мануфактуры и галантерейных коробок. Из толпы смеялись над происшествием.

Исчез куда-то и сторож.

Файн схватился за куски материи и начал таскать их в магазин.

Два часа кряхтел он над перетаскиванием обратно товара. Водворив его, наконец, на место, он достал где-то замок, кое-как запер магазин, дал еще три рубля явившемуся сторожу, сговорился с ним об охране лавки и пошел к себе.

Прибывший утром Файман вскипел, когда узнал о том, как хозяйничал его компанион, и вместо благодарности готов был собственноручно вцепиться в волосы Файну. Компанион натворил делов. Пришлось Файману весь следующий день сортировать в магазине товар.

Однако Файн тоже не мог отнестись спокойно к произведенным им из-за пожара затратам. Имея в виду возмещение его расходов Файманом, он присоединился к нему, когда тот шел в магазин, и взял компаниона за руку.

— Давид, вы же мне сегодня отдайте двадцать пять рублей.

Файман чуть поднял снисходительно брови.

— Какие?

— Так я же истратил, потому что вас не было при пожаре. Слесарю — за то, что сломал замок, три рубля, рабочим, что выносили куски, восемнадцать, милиционеру рубль и сторожу три рубля. Я уже не говорю, что сам я работал больше всех и, может быть, не согласился бы двадцать пять рублей получить за такую работу. Пускай мой труд пропадает.

Файман и без того чувствовал себя разоренным, а тут еще эта претензия. Но будучи благодушно настроен, он решил только поиздеваться над компанионом.

— Ах, Соломон, Соломон, вы же знаете, что товар у меня застрахован!

— Это же ничего не значит. Потому что если у нэпача пожар и если бы все сгорело, а магазин закрыт, то еще советские страховики дело могли повернуть так, что вы же и виноват были бы, а то я же и свидетелем был бы, что у вас сгорело много.

— Какой вы умный, Соломон! И как вы вмешались, я не понимаю! И как вы успели столько дел наделать в бедной моей лавчонке! Только из-за вас и потух пожар.

— Так ведь не лучше было бы, если бы сгорело все…

— Я же и говорю, что вы не дали огню даже заглянуть в лавчонку, так распорядились… И раньше я замечал, что вы такой дока на все, а теперь уж я думаю, Соломон, что вы не иначе как тайный брандмейстер у нас, в Краснопресненской части. Оттого и пожаров так мало… Видите, какой вы проворный!

Файн стал сердиться на компаниона.

— Вы смеетесь, но деньги-то я потратил на ваши дела?

— Ну, я заплачу вам, Соломон, когда высчитаю, на сколько еще у меня убытку. Только вы мне заплатите за подмоченный и за порченый товар.

— Э, не хочу!

— Как хотите… Вы же известный практикант на то, чтобы получать с каждого, что вам не полагается.

— Это вы, Давид Абрамович, практикант не платить долгов.

— Ну, что хотите, думайте обо мне…