Кристин Ханна - Четыре ветра [litres]

Я глажу фотографию, будто я слепая и пальцы помогут мне ощутить всю глубину изображения. Закрываю глаза и вспоминаю, как она стояла на этом грузовике и кричала: « Хватит, хватит…»

– В тот день она нашла свой голос, – говорю я.

Бабушка кивает. В последние годы мы часто разговаривали об этом.

– Если бы ты ее видела. Я ею так гордилась.

– И она бы сегодня тобой гордилась, – отвечает бабушка.

Смотрю на могильный камень.

Элса Мартинелли

1896–1936

Мать

Дочь

Воительница

– Я так жалею, что не сказала ей, как горжусь ею, – тихо произношу я.

Сожаление всплывает в самые неожиданные моменты.

– Ах, cara, она знает.

– Но разве я это сказала? Все было так ужасно, и я… просмотрела ее. Я все время думала, что моя жизнь где-то не здесь , где-то в другом месте, когда моя жизнь была прямо рядом со мной. Она была прямо рядом со мной.

– Она знала, – мягко повторяет бабушка. – А теперь пора идти.

– Как я могу оставить ее?

– Ты ее не оставишь. И она тебя никогда не оставит.

Я слышу смех Энта. Оборачиваюсь и вижу, что он и наш золотистый ретривер бегут к нам, натыкаясь друг на друга. Дедушка ждет меня у ветряной мельницы, он отвезет меня на вокзал – я еду учиться в колледже в Калифорнии, в городе у океана.

В Калифорнию, мама. Я возвращаюсь.

Несломленной.

– Поезд ждать не будет, – говорит бабушка. – Так что ты тут не задерживайся.

Я слышу, как она уходит, и знаю, что она дает мне еще миг побыть здесь в одиночестве. И все слова, которые я не могла найти много лет, теперь я могу произнести.

– Я еду учиться в колледж, мама.

Ветерок колышет буйволову траву, и я готова поклясться, что в ее шелесте я слышу мамин голос: « Ты моя дочь, Лореда, и эту связь ничто не сломает. Ты научила меня любви. Ты, первая во всем мире, и моя любовь к тебе переживет меня» .

Это прощание умиротворяет меня, придает мне смелости. Ее смелости. Мне повезет, если мне достанется хотя бы малая толика этой смелости.

Будь смелой.

Последние слова, что она сказала мне в этом мире, и как жаль, что я не ответила, не пообещала, что ее смелость всегда будет вести меня. В мыслях я повторяю: «Я люблю тебя», я каждый день говорю ей, что это она сформировала меня, научила отстаивать позицию женщины в этом мужском мире.

Так продолжается моя любовь к маме – в воспоминаниях и в воображении. Так я поддерживаю ее жизнь. Мамин голос звучит в моей голове, это моя совесть. Я смотрю на мир ее глазами – по крайней мере, отчасти. Ее история – история времени, и земли, и неукротимой воли – это моя история; две жизни сплелись воедино, и, как всякая хорошая история, наша начнется, и завершится, и начнется снова.

Остается любовь.

– Прощай, – шепчу я, смотрю на ее могилу и вижу слово, которое всегда будет связано с ней. Воительница.

Я улыбаюсь и поворачиваюсь к ферме, которая навсегда останется моим домом, где мама будет ждать моего возвращения.

Но теперь я снова отправляюсь в путешествие. Невзгоды и потери сделали меня сильной и смелой, и я еду на Запад в поисках того, что существует пока только в моем воображении. Меня ждет жизнь, не похожая на ту, что я знала прежде.

Надежда у меня всегда с собой: монетка. Ее подарила мне женщина, которую я всегда буду любить, и сейчас, направляясь на Запад, я сжимаю монетку в руке. Мое поколение начинает свой путь.

Я, первая из Мартинелли, буду учиться в колледже.

Я, девушка.

Шестого сентября 1936 года в радиообращении к нации президент Франклин Д. Рузвельт сказал:

«Я никогда не забуду пшеничные поля, настолько выжженные солнцем, что они уже не дадут урожая. Я никогда не забуду поле за полем чахлой кукурузы без листьев и початков, где саранча уничтожила все, что пощадило солнце. Я видел выгоревшие пастбища, где одна корова не могла бы прокормиться даже на пятидесяти акрах. И все же и на минуту не думайте, будто регионы, охваченные засухой, навсегда останутся в зоне бедствия, будто увиденная мною картина означает, что люди покинут эти места. Ни растрескавшаяся земля, ни палящее солнце, ни обжигающий ветер, ни саранча – ничто не заставит сдаться несгибаемых американских фермеров и скотоводов, их жен и детей, переживших тяжелейшие дни и вдохновляющих нас своим стремлением полагаться только на себя, жизненной стойкостью и смелостью. Дело отцов было построить дома, дело фермеров – сохранить эти дома, а наше дело – помочь фермерам в борьбе».

Стойкость и смелость. Стремление полагаться только на себя. Слова, что описывают великое поколение. Слова, полные глубокого смысла, которые всегда звучат во мне.

Особенно сейчас.

Я пишу это послесловие в мае 2020 года, когда мир борется с пандемией коронавируса. Лучший друг моего мужа, Том, который одним из первых начал убеждать меня, что мне нужно писать, крестный отец нашего сына, на прошлой неделе заболел коронавирусом и только что скончался. Мы не можем навестить его вдову Лори и других родных, не можем разделить с ними скорбь.

Три года назад я начала писать этот роман о тяжелых временах в Америке, о самой страшной экологической катастрофе в истории нашей страны, совпавшей с экономическим крахом и массовой безработицей. Никогда, даже в самых безумных своих фантазиях, я не могла представить, что Великая депрессия станет актуальной в современной жизни, что я увижу столько людей без работы, в нужде, страшащихся будущего.

Как известно, история дает нам уроки. Невзгоды, пережитые другими, дают нам надежду.

В прошлом мы уже переживали тяжелые времена и даже добились процветания. История показала нам силу и стойкость человеческого духа. В конце концов, наш идеализм, наша смелость и наша преданность друг другу – это то, что нас объединяет, то, что спасет нас. Сейчас, в эти темные дни, мы можем оглянуться на нашу историю, на наследие величайшего поколения, на собственное прошлое и черпать из него силу.

Хотя в моем романе действуют вымышленные герои, Элса Мартинелли – типичная представительница сотен тысяч мужчин, женщин и детей, которые в 1930-е годы устремились на Запад в поисках лучшей жизни. У многих из них, как и у пионеров, что покоряли Запад за сотню лет до них, не было ничего, кроме воли к жизни и надежды на лучшее будущее. Эти люди обладали исключительной силой и смелостью.

В своем романе я пыталась передать исторические события как можно более правдиво. Забастовка, описанная в романе, вымышлена, но в ее основе забастовки, что происходили в Калифорнии в тридцатые годы. Городок Уэлти тоже вымышленный. Сильнее всего я отклонилась от исторических источников в хронологии. В некоторых случаях я меняла даты: так события лучше укладывались в художественное повествование. Заранее приношу извинения историкам и исследователям этой эпохи.