Кристин Ханна - Четыре ветра [litres]

Они прошли мимо рекламного щита сигарет «Лаки Страйк». Несколько человек, что жили в палатке прямо под щитом, присоединились к процессии. Еще через четверть мили в колонну влились несколько человек, похожих на проповедников, все держали в руках плакаты «Прожиточный минимум рабочим!». У каждого перекрестка, у каждого лагеря к шествию присоединялись все новые и новые люди. Дружное скандирование оглашало окрестности.

Справедливая оплата труда! Справедливая оплата труда!

Их становилось все больше и больше.

Элса оглянулась и поразилась размерам колонны. Человек шестьсот, не меньше, и все настроены решительно.

Она кивком показала Лореде, чтобы та тоже оглянулась. Дочь посмотрела назад, расплылась в улыбке и с удвоенной силой завопила:

– Справедливая оплата труда! Справедливая оплата труда!

Джек прав. Если землевладельцы хотят, чтобы хлопок успели собрать до первых дождей, то придется платить по справедливости. И неважно, что Джек коммунист, возмутитель спокойствия. Это борьба за права всех американцев.

Когда впереди показался съезд к воротам «Ферм Уэлти», уже около тысячи человек скандировали и размахивали плакатами. Перед ними прямой линией тянулась дорога, с обеих сторон огороженные хлопковые поля. Посреди дороги стоял человек.

Уэлти.

Наталья резко затормозила прямо перед ним. Джек обратился к забастовщикам:

– Друзья, настал ваш день! Ваш миг. Хозяева услышат вас. Они не могут делать вид, что ничего не происходит, если так много людей требует: « Хватит! »

– Хватит! – пронзительно закричала Лореда. – Хватит!

К ней присоединился дружный хор, все в колонне выкрикивали одно-единственное слово, потрясали транспарантами.

– Наша забастовка мирная, но мы будем стоять на своем! – прокричал Джек в мегафон. – Хватит вами помыкать и морить вас голодом. Вы заслуживаете справедливой оплаты за свой труд.

Элса услышала гул моторов. Она знала, что и остальные его услышали. Скандирование стихло.

– Идите в поле! – крикнул Джек. – Садитесь! Если нужно, сломайте ворота.

Элса повернулась и увидела, что за колонной появился грузовик, набитый людьми. Водитель сигналил, чтобы его пропустили.

– Это штрейкбрехеры. Они хотят занять ваши рабочие места, – сказал Джек. – Не пускайте их!

Толпа развернулась, люди перекрыли грузовику проезд к воротам.

– Никто не работает! Требуем справедливой оплаты труда! – кричал Джек.

Уэлти обогнул грузовик Джека, встал спиной к кузову.

– Сегодня я плачу по семьдесят пять центов. Кто хочет накормить свою семью и переехать в один из моих домиков? Кто хочет зимой получить кредит в магазине компании и матрас?

– Черт возьми, нет! – закричал Джек.

Толпа заревела, выражая свое согласие.

По дороге с другой стороны подъехал еще один грузовик, из кабины выскочил человек, за плечом торчала винтовка. Он быстро прошел к воротам, распахнул их.

– Стрелять они не осмелятся. Мы ничего дурного не сделали! – закричал Айк. – Держитесь!

Человек с винтовкой поднялся на вышку и направил оружие на забастовщиков.

– Он не может просто так выстрелить в нас! – кричал Айк. – Мы все-таки в Америке.

Подъехало еще несколько грузовиков с мигрантами, готовыми собирать хлопок за семьдесят пять центов, машины отчаянно гудели, требуя, чтобы их пропустили.

– Не пускайте их! – надрывался Джек.

Сирены.

Вдалеке показались патрульные автомобили и еще грузовики, в воздухе повисло облако пыли. Одна за другой машины останавливались, заблокировав грузовик Джека.

На землю спрыгнули мужчины в масках, вооруженные дубинками, битами и ружьями.

Человек десять.

Из патрульных автомобилей вылезли полицейские, тоже вооруженные.

Головорезы в масках медленно двинулись на толпу. Забастовщики попятились, никто больше не скандировал.

– Эти люди в масках, потому что им стыдно! – крикнул Джек. – Они стыдятся того, что делают!

Элса смотрела на мужчин в масках, медленно, но неумолимо подступавших к ней и ее детям. Прижав к себе Энта и Лореду, она попятилась.

– Мама, нет! – закричала Лореда.

– Тише, – прошептала Элса, не отпуская дочь.

– Не отступайте. Не бойтесь! – Джек смотрел прямо на Элсу.

Трое головорезов запрыгнули в грузовик Джека. Мощный удар битой по спине – Джек уронил мегафон и пошатнулся. Головорезы схватили Джека за волосы и выволокли из грузовика. После очередного удара, теперь уже по голове прикладом, Джек упал на колени.

– За работу! – заорал Уэлти. – Забастовка окончена.

Вооруженные мужчины окружили Джека и принялись избивать ногами.

Забастовщики шарахнулись в стороны, некоторые устремились к хлопковому полю. Грузовики штрейкбрехеров продолжали беспрерывно сигналить.

– Элса! – крикнул Джек и получил еще один удар по голове.

Элса поняла, чего он от нее хочет.

Тебя они послушают.

Она быстро забралась в кузов грузовика, схватила мегафон и оглядела забастовщиков. Руки у нее тряслись.

– Стойте! – выкрикнула она.

Рабочие замерли, все смотрели на нее.

Элса тяжело дышала. И что теперь?

Думай.

Она знала этих людей, по-настоящему знала их. Это ее люди. Люди вашего сорта , как с насмешкой говорили калифорнийцы, но это был комплимент.

Они такие же, как она. И сегодня они стали другими, они возвысили свой голос, они потребовали: « Хватит ». Встали до рассвета, голодные, чтобы заявить о своих правах, и сейчас она, Элса, должна показать всем, и в первую очередь своим детям, чему когда-то научил ее дедушка. Она обхватила пальцами и крепко сжала бархатный мешочек на груди.

Святой Иуда Фаддей, покровитель отчаявшихся и обездоленных, помоги мне.

– Что скажешь? – закричал кто-то.

– Надежда, – начала Элса.

Мегафон превратил ее шепот в рев, и толпа притихла.

– Надежда у меня всегда с собой – это одноцентовая монетка. Мне ее подарила мать мужчины, которого я полюбила. Иногда мне казалось… что я продолжаю свой путь только благодаря этой монетке, символу надежды. Я приехала на Запад… в поисках лучшей жизни… но нищета и невзгоды разрушили мою американскую мечту. – Элса посмотрела на Уэлти: – И жадность. За последние годы люди столького лишились. Работы. Дома. Еды. Наша любимая земля обратилась против нас, сломала нас всех, даже упрямых стариков, которые годами радовались урожаям пшеницы. «Без борьбы мужчине здесь на жизнь не заработать», – говорили они друг другу.

Элса оглядела толпу. Сколько же здесь женщин и детей! Она видела в их глазах свою жизнь, в их сгорбленных спинах – свою боль.

– Разве только мужчине! Всегда говорят только о мужчинах. Будто готовить, убирать, рожать детей и работать в огороде ничего не значит. Но и мы, женщины Великих равнин, не знали отдыха от рассвета до заката, мы трудились на пшеничных полях, пока не иссохли так же, как наша земля. Иногда, закрывая глаза, я готова поклясться, что все еще чувствую вкус пыли…