Семен Гейченко - У Лукоморья [5-е изд.]

И вот пришел этот день — 15 мая. В Тригорском собрались сотрудники заповедника, лесники, рабочие. В последний раз дерево было сфотографировано. Началось его удаление и вскрытие. Вырыли большой котлован, вскрыли корни.

И тут пошли чудеса...

Просеивая землю, один из землекопов увидел мелькнувший маленький предмет, им оказалась серебряная «копейка» времен Ивана Грозного — монетка тех лет, когда на месте Тригорского парка был один из посадов города Воронича, монетка — свидетель нашествия на Псковщину польского короля Стефана Батория, предавшего полному разорению этот город-герой, задержавший на несколько дней рвущуюся к Пскову стотысячную польскую армию.

Нашли и еще монетку — медный трехкопеечник 1859 года, года смерти П. А. Осиповой, хозяйки Тригорского, заботливого друга ссыльного Пушкина...

Когда ствол был положен на землю, дерево тщательно измерили. Установлено: высота — 40,5 метра, диаметр — 110 сантиметров, высота прикрепления первого сука — 9,5 метра, протяженность капилляров в сторону ближайшего водоема — 35,5 метра, ширина кроны — 30 метров.

Когда-то ветви дерева склонялись шатром до земли, поэтому хозяева Тригорского и дали ему название «ель-шатер».

В непогоду и от палящего летнего солнца оно могло укрыть сразу полсотни гостей...

Сделав первый от комля запил, стали считать количество годовых колец. В книгах, каталоге и путеводителях по Тригорскому сообщалось, что знаменитой ели 300—350 лет. Но эта датировка была условной, не подкрепленной какими-нибудь документами. И вот настал момент, когда мы смогли узнать точную дату посадки дерева! Колец оказалось только... 143! Если предположить, что дерево было посажено в возрасте девяти лет (в таком возрасте обычно сажают ели в Северо-Западном крае, в таком возрасте и мы сажали ели в Михайловском в 1945—1946 годах на месте уничтоженных старых «ганнибаловских елей), то выходит, что «ель-шатер» была посажена в 1812 году!

При вскрытии ствола в теле дерева было обнаружено около пятидесяти металлических осколков. В тех местах, где застряли осколки, древесина посинела, окислилась и омертвела. Внутри ствола, на высоте двух метров от земли, оказалось заплывшее отверстие, сделанное 40—42 года тому назад (это подтверждается тоже количеством годовых колец) специальным буравом для определения возраста дерева (толщина бурава — полсантиметра).

Тот, кто пытался таким образом установить дату рождения дерева, не смог свою операцию довести до конца. Его бурав проник в глубину только на 15 сантиметров, причинив дереву несомненный вред.

Данные вскрытия показали, что корневая система дерева сильно поражена гнилью и короедами. Последние годы этот гигант существовал за счет живой заболони, толщина которой удивительно мала — полтора-два сантиметра! Вся остальная древесина оказалась абсолютно мертвой, высохшей.

После удаления ели земля, на которой она стояла, была продезинфицирована, хорошо полита водой и удобрена.

Решено было посадить на месте погибшего дерева молодое, родственное ему. Молодой саженец был взят рядом, в нескольких шагах от старой ели, где стоят дети и внуки ее, а около корней их — совсем молодая зеленая семья правнуков и праправнуков.

Сажали в канун дня рождения Пушкина. В его светлую память.

Молодое деревце хорошо прижилось и, даст бог, со временем вырастет большим, и будет красоваться, зеленью убранное, и рассказывать грядущим поколениям о своей знаменитой прабабке-красавице, современнице Пушкина.

Когда-то Тригорское украсило годы ссыльного поэта «весельем и грациями». Кто знает, может быть, именно «ель-шатер» навеяла ему образ одного из чудес в сказке о царе Салтане...

Там под елкою высокой Белка песенки поет...

Чудес в Тригорском много. Чудо-дуб у лукоморья, чудо «береза-седло», чудо святого Антония в Осиповском доме...

Когда проходишь мимо круглой площадки, где раньше стояла ель-великанша, а сегодня стоит молодая кокетливая елочка, живо представляешь себе Пушкина в кругу его молодых друзей. И память подсказывает тебе бессмертные строки поэта:

Пушкин любил подолгу рассматривать хранившиеся в древних храмах Воронича и Святогорья народные реликвии и святыни, вглядывался в черты древнего образа «Святогорской владычицы», ходил на народный обряд «уплытия ее на святой ладье в Псков». 17 июля 1826 года он сделал для себя об этом полузашифрованную пометку по-французски на листке бумаги...

А реликвий повсюду было много. Свято хранил народ знамена и хоругви, с которыми ворончане вместе с псковскими стрельцами шли в бой против разбойных ратей, приходивших с западного рубежа на их землю, чтобы полонить и разграбить ее. Сказания и легенды о героическом прошлом Русской земли особенно интересовали Пушкина в период Михайловской ссылки. Он читает Псковские летописи, роется в архиве Святогорского монастыря, работает над историческими трудами Карамзина. Когда приехал к нему в гости поэт Языков, они вместе совершили путешествия по Вороничу, Велью, Белогулью, Опочке, Пскову. Подолгу рассматривали они «то стен полуразбитых ряд», то курганы — надгробья героев, то кресты и камни, осеняющие дороги.

Он любил «то в телеге, то верхом» ездить по дорогам вдоль Сороти и Великой, по которым когда-то двигались рати на Воронич — Псков.

На этом особом интересе к прошлому своего отечества и возникла у него идея создания «Бориса Годунова».

Много в истории Пушкиногорья памятных заветных исторических дат. Одна из них очень древняя и особо важная. Лето 1581 года. Это год нашествия на Воронич армии польского короля Стефана Батория, почти полностью уничтожившего тот замечательный русский город, с которого началась история Святых, ныне Пушкинских, Гор.

От него сегодня осталось немногое: городище, селище, погост. Работники заповедника и археологи, изучавшие эту землю, нашли в ней немало памятников материальной культуры того времени — оружие (мечи, ядра), орудия сельского хозяйства, предметы культуры, церковного убранства, домашнего быта и прочее.

В архиве известного собирателя исторических документов Псковщины — бывшего Псковского митрополита Евгения Болховитинова, ныне хранящемся в Украинской академии наук, нами обнаружены записи интересных древних сказаний и легенд о Ворониче. Этнографы-фольклористы за последние годы собрали большой материал устного народного творчества о древнем Святогорье. В наше время следы древнего Воронича обнаружены и в Тригорском парке, и за его окраиной. Это многочисленные остатки каменных фундаментов усадебных домов, клетей, амбаров и лавок ворончан и даже старинного театра — «петрушкина баловня», как его тогда называли.