Ольга Елисеева - Переворот

Наконец, графиня не выдержала. Она поднялась с кресла и прошлась по палубе, как бы разминая кости. Невзначай приблизилась к капитану, невозмутимо стоявшему на мостике и изредка цедившему приказания. Матросы и так работали споро, без лишней суеты, это Брюс отметила сразу. Она снова перевела взгляд на капитана и усмехнулась про себя. Какой молоденький! Лет семнадцать — восемнадцать. Наверное, из Морского корпуса. Графиня слышала, что на лето курсантов приписывали к судам для практики.

Этого откомандировали аж на императорскую яхту. Да ещё позволяли командовать! Небось из лучших. Только вот что ему тут делать? Катать на прогулках государевых гостей? Наблюдать, как пьяные блюют за борт и хватают баб за задницы?

Брюс вгляделась в чистое, как пасхальное яичко, лицо молодого человека. Оно было овальным, с правильными чертами и тем редким обаянием неиспорченности, которое графиня редко встречала при дворе. Здесь все всё очень быстро понимают. А этот... не недотрога, не неженка (вон руки-то какие крупные, почти крестьянские). Не удивлюсь, если он сам с матросами мотает канаты, подумала Брюс. И в то же время она почему-то робела перед юношей.

В её планы входило подойти к нему, завязать разговор, слово за слово, начать заигрывать и потом как-нибудь, Прасковья пока не знала как, склонить его помочь несчастным женщинам... Так ли сложно очаровать сопляка? Вряд ли он часто общался с придворными дамами. Но на деле получалось, она и подступиться-то к нему не решается. Испытывает неловкость. Да что такое?

— Господин капитан. — Парас всё-таки взяла себя в руки.

— Я всего лишь курсант, — со смущённой улыбкой прервал её юноша. — Капитан Ридерс отлучился домой, в Питер, у него жена больна. Кто же знал, что Его Величество вздумает кататься...

— Но в данный момент вы командуете? — уточнила Брюс.

Курсант кивнул.

— А вам не кажется, что держать дам в плену... это... это, — её хорошенькие пальчики теребили край газовой косынки, — варварство?

— Совершенно с вами согласен, мадам, — отозвался курсант. — Но что вы предлагаете? У меня приказ императора.

— А если он прикажет вам умертвить нас? — вскрикнула Брюс. — Ведь мы заложницы. Наши родные в столице и давно присягнули государыне. Если бы вы были там, вы бы тоже...

Капитан жестом остановил готовые сорваться с её уст слова.

— Не советую склонять меня к измене, сударыня, — отрезал он. — Даже если я и испытываю к вам сострадание, то это никак не мешает мне исполнять свой долг. Вряд ли государь хочет причинить вам вред.

— Нет он хочет! Он хочет! — топнула ножкой графиня. — Разве у вас нет матери или сестры? Разве вы позволили бы шантажировать себя их жизнями? Да как вас вообще зовут?

Её праведный гнев рассмешил молодого моряка.

— Фёдор Фёдоров сын Ушаков, — он щёлкнул каблуками и отдал ей честь. — К вашим услугам.

— Да нет же, это любая из здешних дам будет к вашим услугам, если вы как-нибудь улизнёте отсюда и высадите нас на берег.

Куда уж яснее? Чего он молчит?

— Мадам, вы напрасно унижаете себя и своих подруг, — с лёгким поклоном отозвался юноша. — В тумане мы давно разошлись с галерой государя. И теперь плывём на свой страх и риск к Петергофу. Однако на море есть другие опасности, — он указал рукой на быстро раздуваемую пелену и, бесцеремонно облизнув палец, поднял его вверх, проверяя ветер. — Погода меняется быстро. Скоро поднимется волнение. Видите вон ту тучу? Через полчаса и не более здесь будет темновато.

— Разве мы не можем пристать к берегу сейчас? — наивно спросила Брюс.

Молодой капитан покачал головой.

— Кроме пристаней в Ораниенбауме и Петергофе, нам негде причалить. Первая осталась позади, до второй ещё с час пути. Берега почти везде заболочены или завалены камнями. Я мог бы отправить вас на лодке, но по приказу императора с яхты убрали все шлюпки. Как видно, он подозревал, что заложницы попытаются сбежать, — курсант усмехнулся. — Вплавь ни одна из вас до берега не доберётся. А насколько я знаю эту посудину, — он постучал рукой по борту, — хорошая трёпка ей противопоказана. Так что и я, и моя команда — такие же заложники, как и вы.

— Что же делать? — растерялась графиня. — Миленький мой мальчик! — Она уже забыла, что минуту назад смотрела на него как на мужчину. — Ну, придумайте же что-нибудь!

Юноша покусал верхнюю губу, явно не зная, на что решиться.

— Недалеко отсюда есть песчаная коса, — наконец сказал он. — При удачном ветре и определённом везении... мы можем перепрыгнуть через прибойную волну. Яхта лёгкая, нас выбросит на берег. Но это очень рискованно, мадам. Согласятся ли ваши спутницы?

Прасковья Александровна задумалась. Разве у них есть выбор? Ведь и правда, не прыгать же им, достойным дамам, за борт и не отправляться к берегу вплавь. Четверть часа назад дело казалось ей не в пример легче. Склонить молоденького капитана к милосердию и спастись... в его объятьях. Теперь же выходило, что путь к свободе куда опаснее, чем плен.

— Я ни слова не буду говорить своим подругам, — отрезала Брюс. — Они испугаются и станут умолять вас не делать ровным счётом ничего. Вы же, — Парас помедлила, — поступайте, как подсказывает вам ваше умение, — она отважилась положить ладонь на руку капитана. — Всё получится.

Ему бы её уверенность! Прыжок через прибойную волну — не шутка.

— Молитесь, сударыня, — только и сказал Фёдор.

Сам он молился всегда. Почти постоянно. Это не мешало ему думать. Здраво оценивать ситуацию. Отдавать приказы. Просто звучало бесконечным, тихим перезвоном заутренней. Иногда благовест становился громче, иногда таял в дали. Но никогда не исчезал совсем.

Шквальный ветер с северо-запада налетел внезапно, как это бывает на Балтике. Мгновенно сгустились сумерки, по палубе забарабанил дождь.

— Парус! Снимайте парус! — закричал капитан, но вышколенные матросы и без него занялись делом.

Стараясь использовать длинные косые волны, рулевой ловко «перекидывал» яхту с одного горба зелёной громады на другой. Когда судёнышко подошло поближе к берегу, капитан встал за руль сам и, развернув корабль боком, буквально подставился под удар шквального ветра. Ему удалось оседлать волну и в нужный момент выправить яхту из глубокого крена. Она, как пешка на шахматной доске, перескочила через опасную клетку и, миновав бурный прибой, с ужасающим треском приземлилась на песок.

Киль глубоко врезался в берег, корму водило из стороны в сторону, значительная её часть находилась в воде. Никто из команды не удержался на ногах, а перепуганные насмерть пассажирки с самого начала опасного манёвра плашмя лежали на палубе, схватившись кто за что мог.

Не обошлось без синяков и ссадин. Пожилая графиня Матюшкина была в обмороке. Госпожа Нарышкина разбила лоб, а юные девицы Фермер наглотались солёной воды. Их туалеты были мокры насквозь, а изящные причёски — предмет многочасового труда куафёров — превратились в вороньи гнёзда.