Виталий Гладкий - Колыбель богов

Маратуво — укроп, кумин — тмин, коно — ароматный тростник, мита — мята, сасама — сезам, серино — дикий сельдерей, кориандана — зёрнышки кориандра, канако эрутара — сафлор красный и белый (разновидности горького перца) ...Всё это разнообразие вкусов, ароматов и запахов присутствовало на столе миноса. Сезам добавляли в тесто, укроп, тмин, ароматный тростник и кориандр — в соусы, различные виды мяты придавали особый запах блюдам из бобов, перец сообщал остроту слишком пресным напиткам, а что касается вина, то дворцовые гурманы употребляли его только со специями.

А ещё Ментуйи использовал в приготовлении блюд каперсы, кресс-салат, чеснок, плоды можжевельника, майоран, терпентинную смолу фисташкового дерева, тимьян, шалфей, иссоп, шафран, которым подкрашивали яства... Иноземные и местные приправы поставлялись во дворец миноса в больших количествах. В ход шли зёрна, листья растений, их корни, стебли и цветы. Особо в чести был лук. Он давал силу, бодрость и считался символом долголетия; его не только добавляли во все соусы, но и с удовольствием ели сырым. Простолюдины Крита не отказывались и от клубней гиацинта, чей острый вкус не все могли вытерпеть, по крайней мере, Ментуйи в своей стряпне старался их избегать — для утончённого вкуса знати это было бы чересчур.

Ментуйи знал толк в приготовлении блюд; это у него было фамильным. Все его предки служили поварами у правителя Нехеба [77] Нехеб — город в 80 км к югу от Уасета (ныне — Эль Каб). — города, где находился большой пруд со священными крокодилами и храм Хатор [78] Хатор — в египетской мифологии богиня неба, любви, женственности, красоты; плодородия, веселья и танцев. со жреческой школой. В ней учился и Ментуйи. Только в этой школе обучали поварскому искусству, которое особо чтили фараоны Чёрной Земли. Всякий уважающий себя повар должен был иметь жреческое звание, иначе во дворцы сановников дорога ему будет закрыта.

Обычно минос и его супруга трапезничали не вместе, потому что Аройо постоянно куда-то торопился; у него всегда находились какие-то неотложные дела. Что касается Аэдоны, то ей была присуща неторопливая обстоятельность. К тому же компанию правительнице всегда составляли придворные дамы близкого круга, с которыми можно было посплетничать, позлословить, услышать от них свежие новости, наконец, обсудить достоинства того или иного мужчины, а уж это ни в коем случае не предназначалось для ушей миноса.

Сегодня Ментуйи приготовил для миноса поджаренную на вертеле баранину, устрицы и сделанный по-особому козий сыр с мёдом. Конечно же, на столе присутствовали и пресные пшеничные лепёшки, а также вино и фрукты. Но утром Аройо предпочитает пить воду, добавляя в неё лишь немного вина. На столе стояло и глиняное блюдо для растёртых в мелкий порошок специй, которое имело восемь отделений; одно из них было предназначено для соли. Правитель любил острую пищу, поэтому с удовольствием посыпал сочную баранину ароматическими приправами и специями.

Он ел торопливо. Ему предстояло много дел: выслушать отчёт жреца-управителя дворцовым хозяйством о приготовлении к празднику своего «рождения», принять прибывших вчера из Айгюптоса послов, направленных фараоном на праздник в знак великого уважения к повелителю Крита, и отобедать вместе с ними, затем свершить несколько необходимых священных ритуалов и под конец дня встретиться с Перито, правителем Стронгили, который приехал на праздник и привёз какие-то срочные новости, судя по всему — плохие.

«А когда он привозил хорошие?!» — в неожиданном раздражении подумал минос. Он недолюбливал Перито. Правитель Стронгили, в отличие от других высокопоставленных подданных Аройо, был чересчур независим и считал себя ровней повелителю Крита — по праву рождения предков, Миноса и Радманта, которые были родными братьями.

Трапезная правителя острова была скромных размеров и не поражала изысканным убранством. Её стены покрывали фрески, изображающие различную снедь, — чтобы вызвать у миноса аппетит. Впрочем, обжорством он не страдал, всегда ел в меру. Только на пирах Аройо позволял себе попробовать десятки вкуснейших блюд. Ментуйи был не только великолепным поваром, но ещё и большим выдумщиком и часто радовал повелителя различными новинками и гастрономическими изысками. Особенно восхваляли его произведения важные иноземные гости, что весьма льстило миносу.

Позавтракав, Аройо начал облачаться для торжественного приёма. Процедура эта была несложной, но всегда его раздражала. Он привык ходить в набедренной повязке, прикрываясь лёгким плащом, когда в воздухе чувствовалась прохлада. Но принимать иноземных послов минос был обязан во всём великолепии правителя сильного государства, мощи которого опасались не только в Эгеиде, но и во всех государствах Зелёного моря.

Помогал ему одеваться юноша из Высших. Это должен был делать жрец, первый помощник миноса, но Аройо не любил чопорных старцев, которые неукоснительно придерживались древних обычаев и порядков, иначе процесс облачения в наряд правителя растянулся бы непозволительно долго. Несмотря на размеренную жизнь без особых волнений и потрясений, у миноса всегда было много разных дел и занятий, и тратить время на тягучую и, по мнению Аройо, бессмысленную церемонию просто глупо. И потом, зачем напяливать на себя тяжёлый златотканый наряд и потеть в нём, если послы всё равно не смогут разглядеть богатую одежду миноса и его лицо в полной мере, так как от нескромных взглядов иноземных гостей он будет закрыт полупрозрачной ширмой из виссона? Ведь божественный вид правителя Крита должен быть недоступен простым смертным. Мало того, и их дыхание не должно осквернять его уста.

Малый тронный зал, где минос обычно принимал послов, сиял чистотой и благоухал цветочными ароматами. Большой тронный зал предназначался для приёма правителей других государств. Он был гораздо просторней и пышней малого, который располагался на втором этаже в западном крыле Лабиринта. Это было скромное по размерам помещение с низким потолком, оштукатуренное золотой пастой и расписанное лучшими мастерами Коносо, среди которых был и Кбид-кариец. Стены зала украшали великолепные фрески, а по обеим сторонам трона и вдоль стен располагались каменные скамьи для знатных придворных и советников. Они были застелены плотной дорогой тканью, затканной золотыми и серебряными нитями.

К Малому тронному залу примыкал бассейн с водой для охлаждения и увлажнения воздуха, углублённый на несколько ступеней. Вход был отделён от передней двумя четырёхугольными каменными столбами. Посередине передней на возвышении стояла массивная порфировая чаша с освящённой водой. Каждый входящий в тронный зал должен был совершить омовение, прежде чем предстать перед владыкой Крита.