Виталий Гладкий - Колыбель богов

«Яви нам свою волю, о божественная Асираи!» — звучало в песне-мольбе жриц. Темп песни всё учащался, они уже вертелись волчком, запрокидывая головы и с надеждой всматриваясь в небо: не подаст ли богиня какой-нибудь знак — что она всё слышит и что их молитвенный экстаз получил одобрение? Исступление нарастало, раздались дикие возгласы, похожие на крики чаек, жрицы танцевали, уже не помня себя...

Вдруг Аэдона резко вскинула руку и закричала сильным голосом, который разнёсся далеко вокруг:

— Вижу! Свершилось! Матерь Богов приняла нашу молитву! Он идёт к нам!

Жрицы и придворные дамы опустились на колени и начали петь благодарственный гимн Асираи — матери всего живого. По толпе женщин, которые стояли за оцеплением, пронёсся шум; казалось, что все они одновременно выдохнули. Их взгляды были обращены на дальние холмы. Оттуда, прижимая правую руку к груди, медленно шёл к реке по цветущему лугу прекрасный юноша. В левой руке, отведённой в сторону, он держал большое кольцо, выточенное из слоновой кости и перевитое золотой проволокой — знак божественной власти.

Его наряд представлял собой набедренную повязку из дорогой финикийской материи, расшитой золотыми нитями, узкую, осиную талию он стянул поясом, густо усеянным драгоценными каменьями, шею юноши украшали несколько рядов золотых ожерелий, а на руках и ногах у него были массивные золотые браслеты. Надетый на пышные длинные тёмно-русые локоны головной убор конической формы с золотым фигурным ободком украшали цветы лилий, а на его вершине был укреплён пышный пучок павлиньих перьев, ниспадающих назад.

Время от времени юноша наклонялся, срывал несколько цветков и, распрямляясь, разбрасывал их вокруг. Это был Кенайо, старший сын миноса, изображающий юного возлюбленного Асираи, бога живой природы Кроно [80] Кроно, Кронос — бог времён года и земледелия; минойцы позаимствовали его культ у древних греков. В Вавилоне этого возлюбленного богини называли Таммуз, в Египте — Осирис, в Финикии — Адонис или Ваал, в Малой Азии — Аттис. Когда Критом овладели греки, Кроно превратился в Зевса Лабрандея, то есть Дивея с Лабрисом. . Его появление на лугу символизировало, что Матерь Богов вняла мольбам жриц и правление вновь «рождённого» Аройо будет долгим и счастливым. Кенайо в данный момент обладал огромным могуществом, так как в нём были сосредоточены таинственные силы, которые управляют природой. Он мог посылать дождь, он был владыкой молнии, ему были послушны травы, и на него с надеждой смотрели собравшиеся на лугу женщины.

Они встретила «молодого бога» восторженными возгласами. Радовались и жрицы, и придворные дамы, и сама Аэдона, но по несколько иной причине — что утомительный ритуал наконец, завершён. Песня-мольба и танец отнимали слишком много сил. Только Горго была печальна, хотя и старалась изображать радость вместе со всеми.

Большие познания — большие горести...

Пока Аэдона выезжала за город для исполнения священного ритуала, которым завершались приготовления к празднику, её самая юная дочь Акалла (недавно ей исполнилось десять лет), названная в честь одной из дочерей первого Миноса, была занята другим, тоже очень важным обрядом.

На одной из открытых террас верхнего этажа дворца стояли вмурованные вертикально в пол два бревна, окрашенные поперечными золотыми, синими и красными полосами. На вершине каждого столба были помещены серебряные лабрисы, а на них сидели бронзовые голубки — священные птицы Тейе Матере. Между стойками находились самые обычные качели, и Акалла раскачивалась на них, стремясь подняться как можно выше. Две жрицы и несколько придворных дам с серьёзными лицами наблюдали за её действиями. Казалось, что милое дитя просто развлекается, но это было совсем не так.

Акалла выполняла очень важный для жителей Крита обряд, цель которого — приобщиться к плодородной силе земли и воздуха, чтобы в следующем году деревья и растения быстрее набрались сил и дали хороший урожай. Время для этого ритуала было самым подходящим — произошло «рождение» миноса. А значит, возрождение природы и всего мира, который окружал жителей острова. Жрицы и придворные дамы следили за обрядом с большим вниманием. Ведь чем выше поднимется Акалла на качелях, тем гуще будут пшеница, ячмень, другие посевы, тем обильней будет урожай.

Небо над Критом было ясным, безоблачным. И только со стороны гор слышался тихий рокот, и слегка подрагивала земля под ногами. Но кефтиу были спокойны; это подземный бык, колебатель земной тверди, всего лишь ворочается в своём стойле, прислушиваясь к молитвам и песнопениям в его честь.

Даро заскучал. После поездки на Стронгили дед постоянно ходил какой-то загадочный, — похоже, придумал какое-то новое приключение; на эти дела он всегда был мастак а отец снова засобирался в море, благо прибыль от путешествия в Пунт была просто баснословной. Судя по загадочным намёкам, теперь Видамаро хотел и вовсе выйти за пределы Великого моря — в Океанос, о котором рассказывали много легенд, но никто достоверно не знал, что находится в этой величайшей реке, окружавшей землю и Уадж-Ур и дающей начало всем рекам, источникам, морским течениям. Кроме того, Океанос давал приют Адиунскому быку, ночному светилу и звёздам.

Но до праздника «рождения» миноса покинуть Коносо отец не мог, потому что его пригласили вместе с дедом на торжества, так как оба были знаменитыми кибернетосами, которых Аройо хорошо знал. А не принять приглашение значило нанести тягчайшую обиду владыке Крита.

Конечно, Акару и Видамаро пригласили не только потому, что они были выдающимися мореплавателями и богатыми людьми. Семья Даро принадлежала к Высшим. Вот только дед, будучи в молодости совсем бесшабашным, несколько подпортил родословную — женился на девушке, в жилах которой текла малая толика крови ахийява — ахейцев. Хотя её бабушка и была дочерью какого-то ахейского царька, всё равно невеста деда не соответствовала тем канонам, которые давали бы старому кибернетосу право жить в Лабиринте и быть высокопоставленным сановником. Но дед всё равно не прогадал — отец его возлюбленной был одним из самых богатых купцов и судовладельцев Крита. В конечном итоге он передал своё дело Акару, потому что посчитал его наиболее достойным наследником, а дед, когда решил уйти на покой, распределил свою маленькую империю между тремя сыновьями-кибернетосами.

Его дочь, самая младшая в семье, тоже была связана с морем — она вышла замуж за военачальника, одного из командиров флота миноса.

Проснувшийся на Стронгили вулкан едва не разрушил надежды Видамаро сорвать на рынке хороший куш. Но, хвала богам, он быстро успокоился, лишь подымив немного и выплюнув град небольших камней. Для Стронгили это было обыденным делом и все быстро успокоились. Только финикийский торговец Ахирам почему-то начал быстро распродавать свой товар и в течение двух дней съехал с острова.