Виталий Гладкий - Колыбель богов

Завязался бой, в котором преимущество было на стороне кефтиу, несмотря на многочисленность шекелешей. Все эпибаты Крита, а также Даро и главный кибернетос были в броне, их длинные мечи и копья разили пиратов практически беспрепятственно, потому что защитное снаряжение им заменяли кожаные безрукавки или стёганые матерчатые доспехи, позаимствованные у легковооружённых копейщиков Айгюптоса.

Даро дрался в немом удивлении. Такого странного народа в столь нелепых одеждах видеть ему ещё не доводилось. Кроме доспехов, которые являлись весьма слабой защитой, шекелеши были одеты в цветастые юбки с бахромой понизу, а на их головах торчали удивительные шлемы, представлявшие собой бронзовые цилиндры с торчащими сверху многочисленными перьями или утыканные колючими ветками какого-то кустарника. Очень смуглые шекелеши в большинстве своём были босыми, но некоторые имели поножи — явно трофейные, отобранные у ахейцев. Что касается щитов, то пираты, похоже, их особо не жаловали. И впрямь, при абордаже они только лишняя помеха; щиты тяжелы, мешают быстрому передвижению, да и развернуться с ними на узком пространстве вражеского корабля большая проблема.

С абордажной командой пиратов разобрались быстро; Даро успел поразить своим ксифосом лишь одного из них, зато какого! Пират, явно не из простых, смекнув, кто главный на корабле кефтиу, сразу же набросился на кибернетоса, увидев дорогой панцирь и красный плащ — признаки высокого положения.

Разбойник был огромный: высокий, мускулистый, в кожаном панцире с нашитыми на нём роговыми пластинками. Меч в его лапищах казался игрушечным. Ранив проревса, помощника кибернетоса, который пытался защитить своего начальника, пират обрушил на Атеа град тяжелейших ударов. И если бы не отменное защитное снаряжение кибернетоса, лежать бы ему с раскроенной головой рядом с мачтой.

Даро набросился на пирата, как хищная куница. Его движения были трудноуловимы, и пират опешил. Он не знал, кто опасней — юноша, который дрался, как пантера, или кефтиу в красном плаще с его тяжёлым и длинным ксифосом. Пока он соображал, Даро неожиданно юркнул ему за спину и подрезал шекелешу сухожилия. Издав мучительный стон, пират упал на колени, и в этот момент Атеа своим мечом снял ему голову.

— Отходим! — вскричал Даро, когда с абордажной командой пиратов было покончено, а остальные шекелеши настолько были ошарашены, что лишь тупо созерцали происходящее, даже не пытаясь обстреливать критян.

Оттолкнувшись шестами и высвободив таран, гребцы схватились за вёсла — и вовремя: на эпакриду готов был навалиться тяжёлый, набитый под завязку награбленным добром корабль шекелешей, который только-только поднял якорь и отошёл от причала.

Рулевой не подвёл; он выполнил манёвр в точности с указанием Даро. Корабль шекелешей прошелестел мимо эпакриды, словно огромный камень, выпущенный из гигантской пращи. Разочарованные пираты взвыли от ярости, но разворачиваться не стали. Похоже, до них наконец дошло, что задержка для них смерти подобна. Но уже было поздно. Выход из гавани закрыл флот миноса — тяжёлые многовёсельные корабли с готовыми к сражению эпибатами, бронзовые панцири которых сверкали под солнцем чистым золотом...

Когда всё было закончено (вырваться из западни, в которую превратилась гавань, удалось всего двум пиратским кораблям; но преследовать их не стали — пусть разнесут весть по всему Великому морю, что кефтиу по-прежнему сильны и готовы дать отпор любому врагу), Атеа подошёл к Даро, по-дружески положил ему руку на плечо и сказал:

— Я твой должник...

В ответ Даро лишь улыбнулся. Он всё ещё мысленно переживал перипетии морского боя. Первого боя в своей жизни.

Конец лета и начало зимы в Уадж-Ур — лучшее время для морских путешествий. Жара уже спала, но вода по-прежнему тёплая, шторма редки и заканчиваются быстро, а ветры большей частью дуют в сторону Пелопоннеса, что и нужно было небольшой флотилии повелителя Крита, состоящей из восьми кораблей.

Возглавлял её пятидесятивёсельный пентеконтер, у которого были две мачты, — одна с большим квадратным парусом-гистионом, а другая несла косой парус скромных размеров, который помогал при манёврах. Он имел форму перевёрнутого треугольника и своим основанием крепился к горизонтальной перекладине. По обеим сторонам пентеконтера шли две парусно-гребные дипроры, которые имели по тридцать восемь вёсел и тараны на носу и афластоне. А чуть сзади шустро резали мелкую волну две чрезвычайно быстроходные двадцативёсельные эйкосоры [104] Эйкосора — быстроходный корабль Крита. Имел большую седловатость корпуса с высокими носовыми и кормовыми образованиями и низким бортом. Фальшборт критские мастера’ по египетскому образцу делали плетёным, что обеспечивало его лёгкость, прочность и надёжность. Особенностью эйкосора было то, что её бегучий такелаж позволял ходить разными курсами относительно ветра. В кормовой части, как правило, находился алтарь. Несколько позже этот тип кораблей у минойцев позаимствовали этруски. и две эпакриды, среди которых находилась и «Атенаис» под командой кибернетоса Пайона. Они охраняли тяжёлое двухмачтовое грузовое судно — гиппагогу.

Оно было предназначено для перевозки лошадей. И впрямь, негоже великому посольству повелителя Крита, флот которого держал в страхе все народы Великого моря, топтать землю своими ногами. Поэтому для посла и его свиты снарядили двухмачтовую гиппагогу, на которую погрузили четыре великолепные колесницы и восемь таких же прекрасных хеттских лошадей. Судно можно было легко переоборудовать и под другие грузы, кроме того, на нём имелись помещения для конюхов и запасы корма. А ещё над лошадьми был натянут тент, чтобы они не перегрелись на солнце и чтобы им не страшна была непогода — животные были слишком ценными, их берегли как зеницу ока. Кроме того, на гиппагоге сложили часть подарков для правителей и вельмож ахейцев.

Сам же Даро находился не на своей эпакриде, а на нентеконторе. Но теперь у него была другая должность, более высокая, — первый помощник полномочного посла Крита, уважаемого Видаматы. Назначение это явилось для юного эпакридиарха абсолютной неожиданностью. Конечно, его отметили и поощрили за мужество и расторопность в бою с шекелешами, но минос был щедр и к остальным командирам кораблей, которые участвовали в разгроме пиратов в бухте Кидонии. Тем не менее Даро вызвали во дворец, и Хранитель Божественной Печати миноса, который ведал отношениями с другими государствами, вручил юноше его посольские знаки отличия: золотой жезл с навершием в виде головы тавроса, пурпурный плащ, вышитый золотыми нитями и с золотой каймой понизу, а также золотую застёжку для плаща с большим драгоценным смарагдосом.