Зиновий Шейнис - Солдаты революции. Десять портретов

Начало этой истории восходит к восьмидесятым годам прошлого века и ведет нас в сибирский город Томск.

На улице Еланской в доме 47, по соседству с политическими ссыльными и студентами, жил Сергей Васильевич Александровский, следователь царской прокуратуры. У следователя была одна задача — выводить крамолу, преследовать всех, кто выступает против царя.

Если дотошный историк составит когда-нибудь список русских дворян от Радищева до князя Кугушева, которого Яков Михайлович Свердлов назвал «беспартийным большевиком», то список этот получится длиннющий, и возникнет весьма яркая картина их славных деяний ради блага народного.

Сергей Васильевич Александровский тоже был русским дворянином. Волей судьбы и в силу юридического образования ему суждено было стать следователем прокуратуры, защищать царские устои. Но постепенно Александровский пришел к выводу, что революционеры, которых по царским законам полагалось вешать, сажать в казематы, гноить в тюрьмах, — не зло для России, а ее честь, и будущее принадлежит обществу, за которое они ратуют. Он принял решение, подсказанное ему совестью. Последним толчком для этого была революция 1905 года в России. Именно тогда член Томского окружного суда отказался от должности, дававшей ему более чем обеспеченную жизнь, и принялся за адвокатскую практику. Эта практика была неблагодарной, ибо приносила массу неприятностей, и в глазах властей отныне он стал личностью неблагонадежной. Александровский защищал преследуемых революционеров. В 1908 году бывший следователь царской прокуратуры на процессе Томской организации РСДРП выступил в защиту молодого революционера Валериана Куйбышева.

Первая русская революция вывела и сына Сергея Васильевича Александровского на отцовскую дорогу. Впрочем, сын даже раньше отца понял свое назначение в жизни. Пятнадцатилетний гимназист вступил в группу содействия Социал-демократической партии.

Так начинали тогда многие молодые люди. Их объединяла горячая заинтересованность в судьбе России. В каждом из них сидел декабрист и у каждого была своя Сенатская площадь.

Для молодого Сергея Александровского ареной борьбы стали улицы Томска, где он с отрядом самообороны сражался против черносотенцев. Это была его первая ступень, став на которую, он до конца жизни поднимался к высотам нравственности. В 1906 году семнадцатилетний юноша вступил в РСДРП, и вскоре его избрали в Томский городской комитет.

В тот год, когда старший Александровский защищал на судебном процессе Валериана Куйбышева, младший Александровский был заключен в крепость за то, что организовал тайную типографию в гимназии и печатал листовки против самодержавия.

После выхода из тюрьмы Сергей-младший ведет подпольную работу в Новониколаевске (ныне Новосибирск), оттуда партия большевиков направляет его в Курск. На этом первый этап его партийной деятельности закончился. В 1911 году Сергей Александровский, спасаясь от царской полиции, эмигрирует в Германию и поселяется в городе Маннгейме на Штамитштрассе, в дешевом пансионе.

После северного Томска с его лютыми морозами и долгими зимними ночами Маннгейм казался курортом. Раскинувшийся на берегу причудливой реки Неккар, у впадения ее в Рейн, окруженный холмами, увитыми виноградниками, город и в самом деле выглядел как курорт.

В Маннгейме, как и в некоторых других городах Германии, в ту пору обосновались русские революционные эмигранты, была создана группа РСДРП. Сергей Александровский вошел в русскую колонию, поступил в Торговую академию, стал слушателем двух факультетов — экономического и юридического, решил, что после возвращения в Россию будет выступать на процессах революционеров.

Маннгеймская группа РСДРП организовалась еще за несколько лет до приезда Александровского. Входили в нее такие же молодые революционеры, как он. Многие из них стали студентами, чтобы потом отдать свои знания будущей новой России. Часто они все вместе ездили в Гейдельберг, в «Пироговку» — библиотеку, названную так в честь знаменитого земляка. Там можно было почитать большевистские газеты, приходившие из России, а также Парижа, Лондона, Цюриха и других центров российской эмиграции, обменяться мнениями, поспорить до хрипоты, а потом, наскребя последние пфенниги, отправиться в локаль выпить кружку пива и поздно вечером — домой, в свои дешевые пансионы, где сердобольные немецкие фрау за сходную цену сдавали комнатенку и поили по утрам жидким кофе.

Царская охранка еще в конце прошлого века заключила тайное соглашение с кайзеровской полицией о «сотрудничестве» и засылала в большевистские центры шпиков и провокаторов. Не обошла она своим вниманием и маннгеймскую группу.

Теплым июльским летом 1909 года, когда Неккар, словно устав от зноя, замедляет свой бег к Рейну, в Маннгейме появились два лихих молодца. Прямо из Санкт-Петербурга. Но пусть об этом поведает письмо секретаря маннгеймской группы, отправленное 17 декабря того же года в Мюнхен и сохранившееся в архиве:

«В Маннгеймской колонии до августа проживали два подозрительных типа. Оба шпики-аферисты. Нагрели публику больше чем на 700 марок и к тому же списались с Варшавской охранкой. Первый — среднего роста. Брюнет, огромные «усищи», тип морского волка. Выдает себя за моряка, анархиста, члена Государственной думы и т. д. Фамилия Альберти или что-то в этом роде. Если возможно, то сообщите об этом в ближайшие колонии».

Урон в семьсот марок, нанесенный бедным студентам, еще долго давал себя знать.

Вскоре после приезда Александровского избрали секретарем группы РСДРП. Вот его письмо, отправленное из Маннгейма в Париж на Рю де л’Онест, 26, в Бюро заграничных групп партии:

«Число членов нашей организации в настоящее время выражается цифрой десять. Оно очень колеблется, в зависимости от семестра.

В колонии имеется беспартийная организация «Землячество». При нем недурная читальня и небольшая библиотека. Группа, особенно в последнее время, когда количественно она почти удвоилась, оказывает свое влияние на читальню и библиотеку, входя почти целым составом своим в члены «Землячества», она проводит там свою линию...

Вечера обыкновенно устраивает «Землячество», и еще в прошлом году группе удавалось материально использовать эти вечера. В этом году этого не удалось; впрочем, 25 марок в пользу депутатов II Думы получили и передали бывшему здесь недавно одному из редакторов «Правды».

Эмигрантской кассы у нас нет. Если бывает проездом нуждающийся, ему оказывают поддержку, просто собирая необходимую ему сумму...

Рефераты посещаются сравнительно недурно, на какие темы ни читали, быть может, потому, что они редко здесь бывают... Группа просит извещать ее каждый раз о том или другом референте и об имеющихся в их распоряжении темах.