Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота [litres самиздат]

Дядя Женя поставил грузовик на противоположной от взрывов стороне карьера, на возвышении, так что им был прекрасно виден огромный рукотворный каньон, распаханный экскаваторами за полвека настолько, что огромные БелАЗы внизу казались игрушечными моделями. Яс поэтому вначале и не удивился их величине – перспектива карьера скрывала реальные размеры. Близкое знакомство с этим чудом советского автопрома ему предстояло только завтра. На закате карьер-каньон выглядел тоже сказочно, под стать местным пустынным пейзажам, и у Яса даже возникло чувство, как будто он попал на другую планету, например, на Марс. Скорпион на камне, увиденный им недалеко от их лагеря, только усилил впечатление, хоть Яс и испугался своего зодиакального аватара до полусмерти. Не так далеко от их 66-го стояло еще несколько палаток, откуда тотчас вылезли какие-то мужики, увидев, что кто-то они приехал. Подошли, заулыбались, стали здороваться, а один нырнул обратно в палатку и через мгновение вынырнул с бутылкой «Пшеничной», но дядя Женя, тоже с улыбкой, отрицательно покачал головой, мотнув в сторону их шестьдесят шестого, где через окно было видно, как мама разжигает плитку.

Геолог поднял вверх большой палец и отнес бутылку обратно. Они о чем-то потом говорили, весело смеясь, но Яс не вслушивался в разговор, предпочитая наблюдать за игрушечными грузовиками внизу карьера. Солнце, между тем, клонилось к горизонту, и вот уже мама зовет его к машине. На ужин – жареная на этот раз картошка с неизменной любимой бараниной, посыпанная сушеным укропом. Сладкие огромные помидоры, которые они загрузили еще в Балхаше, сладкий чай с ванильными сухарями – да такой ужин он готов есть до конца их отпуска! Солнце село совершенно незаметно. Удивительно, как моментально тут темнеет. И опять вверху – бесконечная бархатная подушка для иголок, бездонное, окутывающее тебя с трех сторон небо. Этой ночью огромные звезды во сне летели прямо на него. Яс проснулся от рассветного солнца, светившего через стекло машины ему прямо в лицо. Он зажмурил глаза. Все внутри сладко ныло от предвкушения Большого Взрыва, хотя об этой теории он тоже пока ничего не знал.

После завтрака они с дядей Женей пешком спустились на дно карьера. Мама предпочла остаться в машине, а Яс предложение прогуляться воспринял с огромным энтузиазмом. Хоть спуск в карьер и занял добрые полчаса в одну сторону, он ни на секунду об этом не пожалел: наконец-то есть возможность рассмотреть БелАЗ вблизи! Одно его колесо было выше Яса раза в два, а к кабине водителя вела полноценная лестница.

– Василий, покажи парню кабину? – попросил Зазубин, очевидно, знакомого ему водителя. – Будет что в школе рассказать в сентябре.

– Жень, я бы рад, да запретил начальник смены строго-настрого, – улыбаясь в тридцать два прокуренных, желтых, но крепких зуба ответил шофер. – У нас тут один барышню на прошлой неделе прокатил, а она, когда спускалась, с лестницы кувыркнулась. Ногу сломала, хорошо, не убилась. Высота-то с двухэтажный дом. В гипсе теперь прыгает. Директор комбината узнал, всыпал ему по гланды. Выговор с занесением, премия, значит накрылась. Короче, сказал, если увижу постороннего в кабине – все без квартальной премии, если по-хорошему не понимаете. ТБ есть ТБ. И, повернувшись, уже Ясу:

– Так что не обессудь, парень. Как тебя зовут?

– Яс

– Не бойсь, будут еще в твоей жизни сорокатонники. Правда, на таком, как у меня, редко кто катается. Знаешь, сколько он поднимает груза?

Яс молча замотал головой.

– Семьдесят пять тонн. Знаешь, сколько в тонне килограмм?

– Тысяча. – Это он еще в первом классе знал. – Погодите, тут же переспросил он. Это что же – семьдесят пять тысяч килограмм что ли? Этот грузовик поднимает семьдесят пять тысяч килограмм? Да мне в классе никто не поверит, что такие вообще бывают!

Василий оглянулся по сторонам и вдруг сказал:

– Ладно, малец. Только быстро. Я тебя в кабину пущу, так и быть, но катать не буду. Давай сюда. Так. Я буду тебя страховать, держать одной рукой за пояс, а ты лезь, как по обычной лестнице, только не торопись. Долезешь до кабины, схватишься обеими руками за поручень рядом с дверью. Вон тот, видишь?

– Да.

– Держишься крепко за поручни. Одной взялся, вторую переставил. Ну, вперед!

…Кабина БелАЗа ничем не хуже кабины самолета, вот какой вывод сделал из этого путешествия обалдевший от счастья Яс, хотя в кабине самолета еще ни разу не сидел.

Василий еще говорил ему что-то о чудесах этой огромной машины, но Яс уже не слушал. Он смотрел вниз на маленького дядю Женю и старался переварить в голове цифру в семьдесят пять тысяч кило. Сам он весил около тридцати пяти, получается, что же? На этот самосвал можно уместить две тысячи таких, как он? В его школе во всех классах столько учеников не наберется. Даа.

С видимым сожалением Яс спускался обратно на грешную землю.

– Спасибо, Василий! Теперь у нашего парня улыбка до ушей до вечера не исчезнет. Ладно, Яс, пошли, мне еще надо с подрывниками несколько вещей обсудить. Видишь, воон там они готовят завтрашнее представление? И дядя Женя показал на другую часть карьера, где он сужался и образовывал подобие каньона. – Пошли, не так много времени у нас.

– Дядя Василий, спасибо вам большое-пребольшое, – очень серьезно сказал Яс. – Мне все пацаны в школе завидовать будут. И во дворе.

– На здоровье, малой! Ну, бывайте, ребята! – И Василий полез обратно в небо к своей кабине. Взрывы и кабина БелАЗа в один день – за что ему такое счастье?

И им снова пришлось идти если не полчаса, то уж минут пятнадцать точно. Пока Зазубин разговаривал с серьезными, с одинаково острым взглядом на загорелых лицах мужчинами в белых касках, Яс заглянул в одну из узких глубоких ям, вырытых в большом количестве вдоль скалы, ограничивающей русло каньона. Он ожидал увидеть нечто вроде порошка, наподобие той селитры-удобрения, раствором которой они в школе пропитывали газету, чтобы сделать ракету. Газета, пропитанная селитрой, на одном конце обматывалась плотно фольгой, затем проволокой приматывалась к тонкой щепке, втыкалась в землю и – вуаля – космическая ракета готова. Летала она со свистом и довольно высоко, на 100% оправдывая затраченные на ее изготовление усилия. Но эта селитра была другой. Белые гладкие гранулы, как карамель «морские камушки». Интересно, подумал Яс, если от чайной ложки раствора селитры столько веселья, что же будет от такого ее количества? Дядя Женя закончил свой разговор с подрывниками, и они поехали –уже на машине подрывников, открытом «газике», обратно наверх, туда, где был их Газ-66 и, как теперь понял Яс, вообще весь центр управления завтрашним взрывом.

Обратно доехали быстро. Сверху прекрасно выло видно всю противоположную часть каньона, где была заложена взрывчатка. Геологи расположились на брезенте прямо на земле, а Ясу, маме и себе дядя Женя принес из машины раскладные стулья. Как в кино, только светло, подумал Яс, сидя рядом с мамой и держа ее руку в своих ладонях. Было около одиннадцати утра, солнце уже взошло довольно высоко, но еще не успело до звона нагреть балхашскую степь, и ветерок был нежный и теплый, без полуденной духоты. Было очень тихо. В воздухе слышалось только ленивое утреннее краснобайство геологов, негромкие хрипы рации у старшего из них, на чьей машине они добрались до базы, да редкий птичий свист. Приготовьтесь, сейчас начнется, сказал дядя Женя и улыбнулся. Яс на всякий случай сжал поплотнее мамину ладонь. И началось.