Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Посмотрим, как М. Солонин сравнивает «план» и «факт».

Начал сравнение он сопоставлением «Записки…» М.А. Пуркаева и Директивы № 3. 3По его мнению, «здесь мы видим совпадение и по форме, и по содержанию» [75; 200-201].

В отношении задач Юго-Западного фронта Директива № 3 говорит:

«[…] 2. Ближайшей задачей войск на 23-24.6. ставлю:

[…] б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиации Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6А окружить и уничтожить группировку противника, наступающего в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24.6. овладеть районом Люблин.

3. Приказываю:

[…] г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая госграницу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающего на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 24.6. овладеть районом Люблин. Прочно

____________________________________

3Выше отмечалось, что Резун в своём «конструировании» плана «Гроза», вероятно, отталкивался не только от общих стратегических соображений, очевидных для каждого более-менее профессионального военного, но и от Директивы № 3. Он этот факт не афиширует, видимо, по той причине, что все его построения не имеют под собой документальной базы. А ссылаться на Директиву № 3, как единственный документальный источник своих реконструкций, явно неразумно (уж больно «усечённо» эта директива выглядит в сравнении с планом Резуна). Однако последователи британского автора в России не столь осторожны: они смело «указуют» на Директиву № 3, как на подтверждение правоты своих выводов.

обеспечить себя с краковского направления…» [72; 476-477].

Вот, собственно, и всё. Есть удар на Люблин, но где же удар на Краков? Его попросту нет. На краковском направлении предусматривается оборона. Хорошо же совпадение по содержанию, если главный удар, т.е. удар на Краков, в Директиве № 3 отсутствует. М.Солонин прекрасно понимает, что декларируемое им «совпадение по содержанию» весьма условно. Потому и констатирует:

«Более того (и это очень важно отметить), Директива № 3 была очень осторожным, умеренным и сдержанным документом по сравнению с предвоенными планами Юго-Западного фронта. Так, по декабрьскому плану, наступление на Люблин было только одним из ударов, наносимых войсками Юго-Западного фронта…» [75; 201].

Видимо, остаётся только «совпадение по форме», т.е. вступление РККА на территорию Польши. Но что оно доказывает? Ровным счётом ничего. В самом деле. У Красной Армии существовали планы войны с Германией в случае нападения последней на СССР. В этих планах значился контрудар по противнику в направлении Люблина и Кракова. Когда война началась в действительности, довоенные планы пытались приводить в исполнение, корректируя их, конечно, с учётом сложившееся реальной обстановки. Именно поэтому «Записка…» М.А. Пуркаева и Директив № 3 не дают полного «совпадения по содержанию». Вспомним, что генерал М.А. Пуркаев планировал наступательные операции ЮЗФ только с 30 дня мобилизации (на 27 день заканчивались отмобилизование, сосредоточение и развёртывание войск ЮЗФ). Директива № 3 была реакцией на обстановку, сложившуюся к концу первого дня войны, когда мобилизация, сосредоточение и развёртывание войск РККА, в том числе и Юго-Западного фронта, закончены не были. В таких условиях С.К. Тимошенко и Г.К. Жуков не могли требовать от М.П. Кирпоноса, как и от Д.Г. Павлова и Ф.И. Кузнецова, точного следования довоенным планам. Отсюда «осторожность, умеренность и сдержанность» Директивы № 3 по сравнению с предвоенными планами как ЮЗФ, так и других фронтов.

Мало того, что объявленное М. Солонинным «совпадение по содержанию» на самом деле отсутствует, так ещё не ясно, как это самое совпадение, будь оно хоть стопроцентным, может говорить об агрессивных намерениях СССР. На самом деле никак. И это М. Солонин понимает. Потому, буквально , с самокритикой пишет:

« «Ну и что? – возразит нам недоверчивый читатель.– Всё это ничего не доказывает». И будет совершенно прав…» [75; 201].

Нам только неясно, к чему автор долго рассуждает по поводу конкретных советских планов и Директивы № 3. Сам ведь признаёт, что ничего этим не доказал. Наверное, на всякий случай рассуждает.

Первое доказательство совпадения «плана» и «факта», по существу, превратилась в «пшик». Не беда. М. Солонин переходит ко второму. А второе – это излюбленное ещё «другом и учителем» Резуном нагромождение в тексте номеров армий, корпусов, дивизий, бригад и т.д. Нагромоздить их в тексте и на этом основании заявить об агрессии, которую «злобный» Советский Союз хотел устроить против «белой, мягкой и пушистой» Германии.

Посмотрим, как подобным способом доказательства своей правоты владеет «ученик» Солонин. Вот он отмечает:

«По плану декабря 1940 года на этом (Южном – И.Д., В.С.) ТВД должны были быть развёрнуты (с севера на юг) следующие семь армий: 5А, 19А, 6А, 26А, 12А, 18А, 9А, имеющие в своём составе 76 стрелковых и 7 кавалерийских дивизий.

В майских (41-го года) «Соображениях по плану стратегического развёртывания» на Ю-З. фронте планировалось развернуть восемь армий (не поименованных по номерам), насчитывающих 74 стрелковые и 5 кавалерийских дивизий. Фактически в конце июня 1941 года на южном ТВД было развёрнуто восемь армий. Шесть армий в первом эшелоне у границы (с севера на юг): 5А, 6А, 26А, 12А, 18А, 9А. В глубоком оперативном тылу фронта выгружались ещё две армии: 16А в районе Шепетовки и 19А в районе Черкассы-Белая Церковь. В общей сложности на южном ТВД было развёрнуто 62 стрелковые (32 в составе Ю-З. ф., 13 в составе Южного фронта, 16 в составе 19А и 16А) и 5 кавалерийских дивизий.

Вывод прост – сходство «плана» и «факта» не вызывает и малейших сомнений» [75; 202-203].

М. Солонин достойный «ученик» своего «учителя» Резуна: побольше номеров и – делаем выводы. Проверять такое большое количество номеров обычный читатель всё равно не будет. Но большое количество номеров выглядит весьма убедительно, цифры завораживают, заниматься же их проверкой скучно, да и у большинства обычных читателей нет возможности проверять (с чем сравнивать-то, на основании чего проверять?). Посему выводы можно делать весьма произвольные и смелые.

На самом деле не всё так просто и посомневаться есть в чём.

Во-первых, М. Солонин несколько лукавит, ссылаясь на «Записку…» М.А. Пуркаева и майские «Соображения…» как на последние предвоенные плановые документы РККА (разумеется, по его мнению, последние из рассекреченных), из которых можно было бы узнать наряд сил, предназначенных для ЮЗФ. Последним по сроку документом (давно рассекреченным и хорошо известным специалистам) является «Справка о развёртывании Вооружённых Сил СССР на случай войны на Западе» от 13 июня 1941 года, составленная заместителем начальника Генштаба генералом Н.Ф. Ватутиным. По ней, непосредственно в состав ЮЗФ должны входить восемь армий (5А, 20А, 6А, 26А, 21А, 12А, 18А и 9А) [72; 475]. Кроме того, за ЮЗФ закреплялись две армии РГК : 16А и 19А [72; 473]. Т.е. непосредственно в ЮЗФ они не входили, но могли быть введены в его состав при определённых условиях. Где должны располагаться эти две армии РГК, Н.Ф. Ватутин не указывает. Но выяснить это нетрудно. Достаточно глянуть на майские «Соображения…». В них говорится о двух армиях резерва Главного Командования (двух из пяти), которые имели районы сосредоточения Шепетовка – Проскуров – Бердичев и Белая Церковь – Звенигородка – Черкассы [72; 470]. Теперь посмотрим, какие армии находились в этих районах к 22 июня 1941 года. В районе Шепетовки находилась 16-я армия, а в районе Белой Церкви и Черкасс – 19-я. Несложно из подобных сопоставлений заключить, что 22 июня, по «факту», армии резерва Главного Командования (16-я и 19-я) находились именно там, где им и положено было находиться по «плану». И немаловажно отметить, что это были именно армии РГК. Что с того, что планово их закрепляли за ЮЗФ? «План» и «факт» – вещи разные. Так, обе эти армии в реальности были переданы не Юго-Западному, а Западному фронту.