Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Подготовка к партизанско-диверсионной борьбе шла и в Ленинградском военном округе. Однако масштабы ее были, очевидно, значительно меньшими, чем в БВО и УВО, т.к. о ней практически ничего неизвестно [26; 319].

Наконец, существовали две школы для подготовки диверсантов в Москве:

школа при Особой группе Я. Серебрянского (ОГПУ-НКВД) и школа при исполнительном комитете Коминтерна (школа К. Сверчевского). Обе специализировались на подготовке кадров для закордоннойдиверсионно-партизанской деятельности [26;316,332].

Какова была численность партизан и диверсантов, подготовленных в годы максимального подъёма работы по линии «Д»? По подсчетам занимавшегося этим вопросом А. Дюкова, «всего… по стране численность спецформирований можно определить тысяч в пять, да и то, скорее всего, с некоторым преувеличением. «Костяк» же кадровых (а не прошедших подготовку и потом надолго законсервированных) диверсантов был гораздо меньше… – полторы-две сотни человек. В этом нет ничего странного, как впоследствии заметил один полковник КГБ, «государство, которое смотрит вглубь и далеко, оно должно эти вопросы решать, создавая лишь небольшой профессиональный костяк, с тем, чтобы можно было наращивать мускулы и силы тогда, когда этого требует историческая обстановка» » [26; 319-320, 333].

Одновременно с подготовкой партизанских кадров и средств борьбы в IV Управлении Генштаба разрабатывались мобилизационные планы использования партизанских сил. Как писал советский «диверсант №1» И.Г.Старинов:

«Цель действий партизанских формирований и диверсантов сводилась кратко к тому, чтобы затруднить оккупантам восстановление путей сообщения, которые должны были быть разрушены при отходе. А в случае восстановления противником движения партизаны, широко применяя самодельные мины, должны были уничтожать воинские поезда и колонны противника на автомобильных дорогах, выводить из строя связь, а по мере накопления сил и опыта совершать налеты на вражеские штабы и склады» [26;320].

Партизанские формирования и группы участвовали в общевойсковых учениях. Летом 1932 года под Москвой состоялись секретные учения – Бронницкие маневры, в которых принимали участие партизаны-парашютисты под командованием С.А. Ваупшасова. Осенью того же года в Ленинградском военном округе состоялись наиболее крупные из проводившихся маневров, в которых участвовали отборные спецгруппы Ленинградского, Белорусского и Украинского военных округов – всего свыше 500 человек [26; 320].

Мы подходим к первой неточности Резуна. В «Ледоколе» дело им представлено так, что до начала Второй мировой войны в СССР шла подготовка именно к оборонительной партизанской войне на своей территории. И только после её начала, разогнав партизан, стали усиленно готовить диверсантов для «работы» за границей. На самом деле, так считать совершенно неправильно. «Закордонная составляющая» работы по линии «Д» всегда была весьма значительной.

Мы помним, что, собственно, с деятельности за рубежом всё и начиналось (активная разведка в 1921-1926 годах). Но и после её прекращения про «заграницу» не забывали. Уже отмечалось, что и небольшие группы, и партизанские отряды готовили к действиям на территории вероятного противника, существовали две спецшколы, обучавших кадры для соответствующей деятельности (см. выше). В 1935 году И.Г. Старинов написал пособие «Тактика диверсий», в котором большое внимание уделил деятельности диверсантов именно за границей [26; 325]. Кстати, для ведения действий на территории противника готовились не только советские граждане. В школе Сверчевского при исполнительном комитете Коминтерна обучались и зарубежные коммунисты [26; 325].

Обучением, тренировками и написанием пособий дело не ограничивалось. На территории других стран закладывались склады оружия. Новые образцы минно-взрывных средств испытывались не только на специальных полигонах, но и за рубежом (в тех странах, которые рассматривались как возможный противник), в условиях, приближенных к боевым. Так, в 1931 году новый образец «спецтехники» был передан для испытаний агенту из Румынии. Испытания прошли успешно: намеченный румынский товарняк полетел под откос [26; 325].

25 января 1934 года вышла директива начальника Штаба РККА № 1371сс о формировании при каждой дивизии на западной границеспециальных диверсионных подразделений – «саперно-маскировочных взводов» (СМВ), подчиненных начальнику разведки дивизии. Эти формирования уже изначально предназначались для действий на территории противника; в сопредельных государствах для них закладывались тайные опорные базы (дополнительно к уже существовавшим) [26; 325].

До 1939 года далековато. Тем не менее, Советский Союз вовсю готовит своих партизанов и диверсантов к войне наступательной, т.е. к действиям на вражеской территории. Никто не собирался просто отсиживаться за линией укрепрайонов и громить вторгшегося врага только на своей земле. Реальность не соответствует схеме Резуна.

Второй неточностью «почтенного всезнающего автора» псевдоисторических бестселлеров является определение момента, когда работы по линии «Д» начали сворачиваться. Тридцать девятый год этим моментом не был. Всё началось гораздо раньше.

«Упадок» начался сразу за «подъёмом», т.е. в 1934 году, даже, возможно, несколько ранее – в 1933.

Резун не раз в главе 11 «Ледокола» приводит в подтверждение своей теории слова И.Г. Старинова, «матёрого диверсантища», как он его именует. Но приходится вновь констатировать, ссылается Резун только на то, что ему выгодно. Вступающее в противоречие со своими построениями он у И.Г. Старинова старается «не замечать».

Между тем, вот «матерый диверсантище» вспоминает о свертывании подготовки к партизанской войне:

«Именно в столице (в 1933 году И.Г.Старинов был переведен в центральный аппарат Разведупра – И.Д., В.С.) я вдруг обнаружил, что подготовка к будущей партизанской борьбе не расширяется, а постепенно консервируется. Попытки говорить на эту тему с начальником моего отдела Сахновской ни к чему не приводили. Она осаживала меня, заявляя, что суть дела теперь не в подготовке партизанских кадров, что их уже достаточно, а в организационном закреплении проделанной работы. Нерешенных организационных вопросов действительно накопилось множество. Но решали их не в нашем управлении» [26; 326].

А вот что пишет еще один ветеран диверсионной работы А.К. Спрогис:

«В результате неудобств, неувязок, нечуткого (если не сказать хуже) отношения руководителей… все представители этих отделений старались уйти с этой работы. В течение небольшого промежутка времени с этой работы ушло 75% состава, хотя пришли все на добровольных началах, охотно…