Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

* * *

Пожалуй, даже больше, чем действия Советского Союза по отношению к Латвии, Литве и Эстонии, било по интересам Германии включение в состав СССР Бессарабии и Северной Буковины. В вышеуказанной германской ноте пятым пунктом претензий к СССР значилось:

«5. В то время как германская армия на Западе вела боевые действия против Франции и Англии, последовал удар Советского Союза на БАЛКАНАХ (выделено в тексте самими немцами – И. Д., В. С.) . Тогда как на московских переговорах Советское правительство заявило, что никогда в одностороннем порядке не будет решать бессарабский вопрос, правительство рейха 24 июня 1940 года получило сообщение Советского правительства о том, что оно полно решимости силой решить бессарабский вопрос. Одновременно сообщалось,что советские притязания распространяются и на Буковину, то есть на территорию, которая была старой австрийской коронной землёй, никогда России не принадлежала и о которой в своё время в Москве вообще не говорилось. Германский посол в Москве заявил Советскому правительству, что его решение является для правительства рейха совершенно неожиданным и сильно ущемляет германские экономические интересы в Румынии (выделено нами – И.Д., В.С.) , а также приведёт к нарушению жизни крупной местной не-

мецкой колонии и нанесёт ущерб немецкой нации в Буковине. На это господин Молотов ответил, что дело исключительной срочности и что Советский Союз в течении 24 часов ожидает ответ правительства рейха. И на этот раз [правительство Германии] во имя сохранения мира и дружбы с Советским Союзом решило вопрос в его пользу» [58; 121].

Всё в этих словах – правда. Определённая доля лукавства присутствует только в заявлении, что правительство рейха уступило Советскому Союзу в бессарабско-буковинском вопросе только из стремления сохранить с ним мир и дружбу. Точнее сказать, стремление сохранить мир и дружбу было, но только потому, что противопоставить Советскому Союзу немцам на тот момент было нечего: основные силы вермахта находились в тот момент на Западе. Только-только (22 июня) капитулировала Франция. Неизвестны были дальнейшие шаги Англии. Да, в такой ситуации «сцепиться» с СССР из-за двух румынских территорий, из которых одна была исторически российской (Бессарабия) и только захвачена Румынией в 1918 году (кстати, её захват Советский Союз никогда не признавал, считая границу с Румынией всего лишь демаркационной линией), было крайне опрометчиво. Не объяснили немцы в тексте ноты и то, как же Советский Союз ущемлял их экономические интересы в Румынии, присоединив Бессарабию и Северную Буковину.

Основной германский экономический интерес в Румынии – румынская нефть. Нефтяные месторождения Плоешти были главным источником этого ценного сырья для Германии. По этой причине немцы всячески старались вовлечь Румынию в сферу своего влияния, привязать к себе её покрепче. Но Румыния была союзницей Франции, в апреле 1939 года получила от Франции и Англии гарантии своих границ. Однако «завидное постоянство», с которым англичане и французы «кидали» своих союзников, оттолкнуло от них румын и заставило их переориентироваться на Германию. Правящие круги Румынии резонно рассудили, что чем быть расчленённой и оккупированной, как Чехословакия, или разгромленной, оккупированной и расчленённой, как Польша, Румынии лучше стать младшим союзником рейха. Кроме того, Румынию, судя по всему, больше пугало соседство Советского Союза, чем возможность оказаться «под каблуком» у немцев.

Поэтому ещё 23 марта 1939 года был подписан румыно-германский договор о развитии экономических отношений. В соответствии с ним, румынское правительство обязалось выделить для нужд германских промышленных и торговых фирм «свободные зоны», всемерно поощрять деятельность германо-румынских нефтяных компаний, принимать меры к увеличению добычи и переработки нефти для поставки её в Германию. Германия получила право на строительство шоссейных и железных дорог на территории Румынии. Секретное приложение к договору предусматривало поставку Румынии германских военных материалов на общую сумму 200-250 млн. марок [63; 197].

28 мая 1940 года немцы и румыны подписали так называемый «нефтяной пакт» (его ещё называют договором «нефть-оружие») [63; 197], [73; 139], [18; 150]. По этому договору, Румыния обязалась поставлять Германии 6 млн. тонн нефти ежегодно. При этом, согласно секретному румыно-германскому протоколу от того же числа, Румыния отказывалась от взимания таможенных пошлин за эти поставки [63; 197-198]. Германия брала на себя миссию за поставки нефти продолжать обеспечивать румынскую армию современной техникой и вооружением [73; 139].

Исследователи справедливо указывают, что данное соглашение, во-первых, явилось завершающим актом на пути установления полной монополии германских хозяйственных кругов в румынской экономике; во-вторых, фактически установило военное сотрудничество между Германией и Румынией и предоставило Румынии место в гитлеровском блоке [18; 150], [73; 139]. Заявления германских и румынских политиков того времени подтверждают эти выводы учёных. Так, Риббентроп по поводу «нефтяного пакта» выразился, что Круппу удалось собрать «в кулак всё, чем Бухарест не мог распоряжаться сам…» , а Румыния наконец-то «… нашла дорогу в Берлин» [ 18; 150]. Немецкий посланник в Румынии Фабрициус доносил в Берлин 29 мая 1940 года, что в разговорах с ним румынский премьер-министр и другие члены кабинета предлагали Германии сотрудничество не только в экономической области, но и в любой другой по желанию германской стороны, а маршал двора заявил, что король сейчас уже не говорит о нейтралитете Румынии, а все надежды возлагает на Германию [73; 139].

Таким образом, когда Советский Союз 26 июня 1940 года выдвигал свои требования к Румынии, она была уже практически германским союзником. Присоединение к СССР Бессарабии и Северной Буковины, кроме того, вело к утрате некоторой части производственных мощностей, подконтрольных немецким фирмам или лицам немецкой национальности, расположенных на данных территориях. Но главное – советские рубежи становились значительно ближе к нефтяным месторождениям Плоешти (после «передвижки» границы их разделяло всего 180 км [81; 41-42]).

Все эти обстоятельства делали советскую акцию в отношении Румынии крайне невыгодной для Германии. То, что она с ней согласилась, произошло не от «хорошей жизни»: противодействовать СССР в этом регионе немцы пока не могли.

Но само обсуждение присоединения Бессарабии и Северной Буковины к СССР, происходившее между германскими и советскими дипломатами, показывает, насколько болезненно немцы восприняли данные шаги советского правительства.