Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Когда 23 июня 1940 года В. М. Молотов в беседе с Шуленбургом заявил о желании СССР в скорейшем времени решить бессарабский вопрос, а кроме того, о намерениях присоединить к СССР не только Бессарабию, но и Буковину, то германский посол, фактически, высказал наркоминделу своё несогласие, сказав, что Германия, конечно, «не имеет политических интересов в Бессарабии, но имеет там хозяйственные интересы, которые теперь увеличились в связи с войной» [18; 150-151]. По мнению Шуленбурга, в своё время постановка вопроса была такова: СССР заявит свои претензии на Бессарабию только в том случае, если какая-либо третья страна (Венгрия, Болгария) предъявит свои территориальные претензии к Румынии и приступит к их разрешению. СССР не возьмёт на себя инициативу в этом вопросе. Шуленбург боялся, что «разрешение бессарабского вопроса Советским Союзом в настоящий момент может создать хаос в Румынии, а Германии сейчас дозарезу нужны нефть и другие продукты, получаемые из Румынии» [18; 151].

Молотов ответил, что «вопрос о Бессарабии не нов для Германии. Что касается экономических интересов Германии в Румынии, то Советский Союз сделает всё возможное, чтобы не затронуть их» [18; 151]. «Я рассчитываю, – сказал в заключение Молотов , – что Германия, в соответствии с договором, не будет мешать Ссоветскому Союзу в разрешении этого вопроса, а будет оказывать поддержку, понятно, в пределах соглашения» [18; 151].

О советских претензиях на Буковину Шуленбург вообще не нашёлся, что сказать. Однако в своём донесении в Берлин, естественно, передал свой разговор с Молотовым в полном объёме.

В связи с донесением Шуленбурга о намерениях Москвы Риббентроп был вынужден обратиться к Гитлеру с меморандумом, разъясняя суть бессарабского вопроса и позицию Германии, определённую секретным дополнительным протоколом от 23 августа 1939 года. «Насколько я помню, – говорилось в меморандуме, – тогда имело место следующее: во время разграничения сфер интересов в Восточной Европе, когда речь зашла о Юго-Восточной Европе, Советы подчеркнули свою заинтересованность в Бессарабии. В связи с этим я сделал устное заявление о нашей незаинтересованности в бессарабском вопросе. Однако, ввиду тогдашней неопределённости германо-русских отношений, с чем мы должны были из осторожности считаться, я решил не признавать русских притязаний на Бессарабию открыто, в письменной форме и выбрал для протокола формулировку общего характера; когда обсуждались проблемы Юго-Восточной Европы, я сделал общее заявление о том, что Германия политически не заинтересована в «этих территориях», т.е. в Юго-Восточной Европе. Экономическая же заинтересованность Германии в территориях Юго-Восточной Европы была мною должным образом подчёркнута» [18; 151]. Риббентроп далее напомнил, что его позиция соответствовала специальным директивам фюрера, которые он получил перед его отъездом в Москву в августе 1939 года. Согласно этих директив, он мог заявить русским о незаинтересованности рейха в территориях Юго-Восточной Европы вплоть до Константинополя и проливов, если это будет необходимо [18; 151].

Текст данного меморандума Риббентропа ясно показывает, что немцы готовы были на какой-то момент пожертвовать определёнными своими интересами, чтобы обеспечить нейтралитет Советского Союза в надвигавшейся войне. Но то, что Юго-Восточной Европе немцы уделяли большое внимание – несомненно.

После обсуждения в Берлине бессарабского вопроса Шуленбург получил от Риббентропа следующие инструкции о позиции, которой должен придерживаться посол:

«1) Германия стоит на почве московских договорённостей. Поэтому к бессарабскому вопросу она не проявляет никакого интереса. Нужно только позаботиться о судьбе проживающих в Бессарабии около 100 тыс. этнических немцев. Германия имеет намерение переселить их на собственную территорию, как это было сделано с волынскими немцами; 2) притязание советского правительства на Буковину составляет для Германии нечто новое. Прежде Буковина была частью Австрийской империи и была заселена немцами. Поэтому Германия заинтересована в их дальнейшей судьбе 18; 3)остальная территория представляет для Германии очень сильный экономический интерес, особенно это касается нефти и хлеба. Поэтому Германия, как неоднократно напоминалось советскому правительству, весьма заинтересована в том, чтобы этот регион не оказался театром военных действий; 4) при всём понимании решения советского правительства Германия, в соответствии с московскими договорённостями, настаивает на том, чтобы советское правительство совместно с правительством Румынии достигло мирного разрешения бессарабского вопроса. Германия выражает готовность повлиять на правительство Румынии в духе удовлетворения интересов СССР» [73; 140].

В соответствии с присланными инструкциями, Шуленбург на встрече с Молотовым 26 июня 1940 года ссылался на то, что «Буковина, будучи ранее территорией австрийской короны и густо населена немцами, никогда не принадлежала даже царской России», поэтому отказ от неё Советов облегчил бы поиски мирного решения всей проблемы, выдвинутой СССР в отношении Румынии [18; 152]. Германский посол настойчиво подчёркивал крайнюю заинтересованность Берлина в обеспечении его экономических интересов в Румынии и в том, чтобы последняя не стала театром военных действий. При этом Шуленбург сказал, что германское правительство проявит готовность поддерживать требования Советского Союза, и вопрос может быть разрешён мирным путём, «если он не будет слишком тяжёл для Румынии» [18; 152]. Под тяжестью вопроса Шуленбург понимал именно претензии СССР на Буковину. «Поэтому необходимо найти «модус прецеденди», – продолжал германский посол , – т.е. достигнуть договорённости между Германией и СССР, затем СССР поднимет вопрос перед Румынией, а Германия скажет Румынии «соглашайся»» [18; 152].

В итоге, согласия Германия и СССР достигли на условиях, что к СССР отойдёт только Северная Буковина.

В 10 часов вечера 26 июня румынскому посланнику в Москве Г. Давидеску была вручена нота, в которой советская сторона требовала от Румынии:

«1) Возвратить Бессарабию Советскому Союзу.

2) Передать Советскому Союзу северную часть Буковины в границах согласно приложенной карте» [18; 152].

Бухаресту предоставлялось время на размышление в течение 27 июня [18; 152].

Немецкий МИД через посла в Румынии Каллингера известил румын в незаинтересованности Германии в бессарабском вопросе. Румыния должна была уступить. В то же время Каллингер ясно дал понять румынскому королю, что «уступка Советскому Союзу будет иметь временный характер» [73; 141].