Элисон Уэйр - Королева секретов. Роман об Анне Клевской

Анна была на грани катастрофы. Кто-то знал ее секрет. Кто-то сказал Фрэнсис Лилгрейв. Но неужели у Совета есть доказательства, что это правда?

— И это еще один злостный поклеп, — заявила она, глядя прямо в глаза дознавателям. — Вы, господа, как и все остальные, видели, сколь сильно любил король Екатерину Говард. Предположение, что в то время он мог иметь интимные отношения со мной, в высшей степени неправдоподобно. Вам самим должно быть ясно, как безосновательны эти наветы.

— Нас больше заботит, откуда они взялись, мадам, — сказал сэр Ричард, — но, прежде чем мы обвиним Лилгрейв и Тавернера в изменнической клевете на его величество, нам нужно установить, что в их словах не было правды.

— Разумеется, — согласилась Анна, и страх немного ослабил хватку. — Я это понимаю. Но для меня шок — слышать, что обо мне говорят такие гнусные вещи и о его милости тоже.

— Тавернера отправили в Тауэр вместе с Лилгрейв и его тещей, которая сущий дьявол. Она с особым удовольствием распускала сплетни, но, кажется, первой начала болтать языком Лилгрейв.

Это было слишком близко к правде. Как тут сохранять спокойствие! Если источник слухов — кто-то из приближенных Анны, людей, находившихся рядом с ней и имевших шанс узнать ее тайну, в сплетню с большей готовностью поверят.

— А кто такая леди Кэри? — спросила Анна. — Ее имя ничего для меня не значит.

Ответил сэр Энтони:

— Она вдова изменника сэра Николаса Кэри, и, уверяю вас, мадам, для нее ваше имя значит очень много. Не по своей воле, но вы теперь владеете ее бывшим домом в Блетчингли. Так что у нее есть мотив оклеветать вас. Когда ее супруг был лишен имущества и его собственность перешла к Короне, леди Кэри с детьми и свекровью нашла прибежище в Уоллингтоне — одном из менее значительных мужниных поместий, которое король по милости своей позволил ей сохранить. Родные миссис Ламберт живут неподалеку, и семьи поддерживают знакомство. Но сплетню леди Кэри разболтала именно Лилгрейв. А та отказывается раскрыть, кто источник этих сведений. Тавернера обвиняют только в их сокрытии.

Ему повезло, что его не обвинили в измене за высказывания в поддержку брака Анны. Но все-таки молчал он недолго, слухи распускал. Раз с ним поступили так сурово за столь незначительный проступок, то что сделают с ней, Анной, если правда выйдет наружу? И почему Фрэнсис отказывается говорить, кто сообщил ей сплетню? Она кого-то покрывает? Если так, то кого?

— Мы будем вызывать для допроса ваших слуг, мадам, и хотели бы, чтобы сейчас с нами ко двору поехала миссис Рэтси, — сказал сэр Ричард.

Анна с тревогой задумалась, известно ли что-нибудь Джейн и другим ее придворным? Не Джейн ли поделилась открытием с Фрэнсис Лилгрейв? Потом, отбрасывая страхи, она резко заявила:

— Какая нелепость! Все это просто досужие разговоры.

— Его величество думает иначе, — строго сказал сэр Ричард, — и если вы, мадам, не против того, чтобы вашу честь пятнали грязью, то он против!

Уязвленная этим выпадом, Анна гневно взглянула на него и вызвала Джейн Рэтси, которая явилась испуганная и бросилась в слезы, когда ей сказали, что она должна поехать с советниками. Всхлипывающую женщину увели из приемного зала, и Анна осталась наедине со своими тревожными мыслями.

Естественно, визиты лордов Тайного совета и отсутствие Джейн Рэтси возбудили массу разговоров при дворе Анны. Два скандала в королевском кругу за несколько недель! Все находились в возбужденном ожидании, некоторые опасались, как бы не настал их черед отправиться на допрос.

На следующий день к Анне явился сэр Уильям Горинг и сообщил, что получил официальное письмо с приказанием ему самому, мистеру Хорси и милой, безобидной Дороти Уингфилд, камеристке из ее покоев, предстать перед Тайным советом. Анна знала эту девушку как приспешницу болтливой Фрэнсис и задумалась: неужели Джейн упомянула ее на допросе? При виде испуга Дороти, услышавшей, что ей придется отвечать на вопросы лордов, у Анны болезненно сжалось сердце.

Все валилось из рук. Как тут готовиться к Рождеству, когда над тобой нависала такая гроза? Но все же, если она хотела изобразить из себя невинность, надо не показывать виду, что расследование клеветы хоть сколько-то взволновало ее. Призвав на помощь все душевные силы, Анна начала составлять список подарков, которые нужно купить, и блюд для праздничного стола. В этом году ко двору она не поедет, и король, разумеется, не станет устраивать развлечений.

Каждый день Анна ждала новостей, с трудом сдерживая внутренний трепет, чтобы он не прорвался наружу. Придворные продолжали восторженно надеяться, что король возьмет ее обратно, но саму Анну больше тревожило длительное отсутствие Фрэнсис и Джейн. Остальные вернулись, сообщив ей, что ничем не смогли помочь лордам. Советники почти ничего им не сказали, только сэру Уильяму дали понять, что Джейн призналась: слухи доходили и до нее, но добавить что-либо отказалась.

— Я сказал им, что и того не знал, — делился впечатлениями камергер. — Тем не менее лорд-канцлер оставил Джейн под стражей, так как лорды явно думают, что ей известно больше, чем она открыла.

«Но откуда ей знать?» — про себя удивлялась Анна.

Через день в Ричмонд приехал доктор Харст. Анна решила, что он явился обсуждать с ней наветы, но вскоре выяснилось: посол ничего об этом не знает. Он вообще был необычайно словоохотлив и полон планов.

— Мадам, сегодня утром я получил верительные грамоты от вашего брата герцога и письмо от доктора Олислегера к милорду Кентерберийскому. Теперь я наделен полномочиями искать примирения между вашим высочеством и королем. Я уже встретился с милордом Саутгемптоном и спросил, могу ли заявить о своем поручении Совету и ждать ответа короля? Но мне хотелось поделиться с вашей милостью добрыми вестями, прежде чем действовать дальше.

Теперь, когда момент настал, Анна содрогнулась от мысли о примирении с королем. Мало того что это выглядело предательством ее любви к Отто, она предвидела для себя участь Екатерины Говард. Но все-таки маловероятно, чтобы Генрих думал о восстановлении их отношений, когда расследуется эта история с клеветой. Анна слегка утешилась этим соображением и спросила:

— Что ответил граф Саутгемптон?

— Он взялся показать мою верительную грамоту королю. Сегодня вечером я еду в Ламбет для встречи с архиепископом. Граф держится реформистских убеждений и, по-моему, будет сторонником примирения.

— Вы дадите мне знать, каков его ответ? — бесстрастно спросила Анна.

Харст как будто слегка обиделся.

— Мадам, позвольте заметить, вы могли бы иметь немного более радостный вид в свете знаменательных перемен, которые приготовила вам судьба.