Элисон Уэйр - Королева секретов. Роман об Анне Клевской

— Да, сир, мне намного лучше, — подтвердила Анна, отступая в сторонку, чтобы пропустить короля вперед, и он первым вошел в замок.

Генрих оглядывал двор — место, которое когда-то было ему очень хорошо знакомо. Этот дом, должно быть, хранил для него много воспоминаний.

— Я приехал к вам от милорда Саффолка, из Бекингема, — сказал король, когда они вошли в холл. — Он великолепно принимал меня.

— Увы, сир, боюсь, я не готова и не могу предоставить вам никаких королевских развлечений. Но если вы позволите мне отлучиться и переговорить с управляющим, то я позабочусь о том, чтобы вас угостили на славу.

— Анна, я не хочу доставлять вам хлопот. Немного вина или доброго английского эля будет вполне достаточно.

Она приказала подать напитки, и они с Генрихом уселись в гостиной.

— Доктор Баттс прописал вам пластырь, — сказал Генрих и вынул из дублета небольшой пакет. — Он говорит, это средство, сделанное из льняного семени, иссопа и ромашки, успокоит и облегчит приступы, если они у вас продолжаются. А еще оно помогает от болей и катаров, возникающих из-за пребывания на холоде или на сквозняке. — Генрих увлекался изготовлением лекарств и даже изобрел несколько своих собственных. Анна удивлялась его глубоким познаниям в медицинских вопросах. — Льняное семя хорошо помогает при воспалениях, — добавил король.

Когда она брала у него пакет, он сжал ее руку. Глаза их на мгновение встретились.

— Я беспокоился за вас, Анна, — сказал Генрих. — Я получил ваше послание, но в последнее время был не расположен встречаться с людьми. Это недавнее несчастье с королевой очень опечалило меня. Вы знаете, как сильно я ее любил. — В глазах короля стояли слезы. — Мне было достаточно знать, что вам не грозит никакая опасность. Я не мог принять вашего сочувствия.

На этот раз к его руке потянулась Анна.

— Не понимаю, как она могла предать вас, зная, сколь сильна ваша любовь к ней.

— Я и сам задавался этим вопросом. — Генрих вздохнул. — Правда в том, что я стар и тучен и у меня больная нога. Я не мог дать ей того, на что способен молодой мужчина. Тем не менее она поклялась мне в верности и была обязана любить и почитать меня не только как своего мужа, но и как короля. Измену ничем не оправдать, и попустительствовать ей нельзя. Эта женщина получила по заслугам. Но, Анна, я скучаю по ней…

— Конечно скучаете. Это вполне естественно. Со временем вам станет легче.

— Самое трудное — дожить до этого момента, — заметил Генрих.

— Я знаю, — сочувственно проговорила Анна.

Король откашлялся и огляделся.

— Анна, я вижу, каким уютным вы сделали этот дом. Эти яркие вышивки, вазы с сухими цветами, расписной экран у очага — вы оставили везде свой след.

— Подушки я вышивала сама, — гордо сказала ему она. — Хотите, ваша милость, я покажу вам дом?

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, — ответил Генрих и поднялся на ноги.

Слишком поздно хозяйка вспомнила, что портрет Анны Болейн так и висит в длинной галерее. Пока они поднимались по лестнице, она отчаянно пыталась придумать, чем оправдать его присутствие там.

До сих пор Генрих и словом не обмолвился о том, что раньше бывал в Хивере, или о Болейнах, безмолвное присутствие которых в доме оставалось под покровом общего молчания. В конце галереи король остановился немного отдышаться, залитый солнечным светом, падавшим из окна с гербовыми стеклами. Анна ждала, пока король рассматривал портрет Вильгельма работы французского художника Клуэ, который повесили тут по ее распоряжению; брат выглядел на нем гораздо более красивым и веселым, чем был на самом деле.

— Я рад, что дружеские чувства между мной и герцогом не ослабли, — сказал Генрих. — У него больше здравомыслия, чем у курфюрста и его друзей!

Они пошли дальше, посмотрели на портрет матери, с торжественным видом преклонившей колени перед Святой Девой, и Эразма, лукаво улыбавшегося с миниатюры, когда-то принадлежавшей отцу Анны.

— Мой батюшка полностью принимал учение Эразма, — сказала Анна.

— У нас с вашим отцом много общего. Я тоже восхищался Эразмом. Увы, все эти высокие идеалы, которые мы разделяли, разметало религиозными распрями. Теперь люди считают, быть гуманистом равносильно тому, чтобы быть еретиком.

Они приближались к другому концу галереи, где висел злополучный портрет. Анна ощутила, как Генрих замер рядом с ней.

— Я думал, это убрали, — коротко заметил он, чем дал Анне прекрасный предлог для отговорок.

— Я тоже, сир. Я не знала, что с ним делать, ведь это собственность Короны, а потому оставила его здесь. Хотела спросить, как вам угодно с ним поступить.

— Снимите его и уберите куда-нибудь. Ни к чему, чтобы эта ведьма таращилась на вас.

— Я прикажу. Пойдемте вниз? Я чувствую какой-то вкусный запах. Думаю, вашей милости понравится.

Его милости понравилось. Он в конце концов остался обедать, хорошее настроение вернулось к нему, и уехал король только ближе к вечеру в расположенный неподалеку Пенсхерст-Плейс, где должен был провести ночь.

— Пенсхерст — прекрасный дом, Анна, — сказал он, целуя ее перед расставанием. — Вы должны навестить меня там, и я покажу вам его. А теперь прощайте! — Пожав ей напоследок руку, король не без труда взобрался на коня, развернул его и отсалютовал.

1543 год

Анна сидела у себя в кабинете в Ричмонде и писала письма, когда раздался стук в дверь и в комнату просунул голову Уаймонд Кэри:

— Простите меня, мадам, но внизу ждет гонец от короля, он приехал сказать, что его величество ненадолго остановится в Хэмптон-Корте и хочет, чтобы вы составили ему там компанию.

Анна встала. Она не видела Генриха уже несколько месяцев, а потому была рада приглашению. Домыслы своих дам, мол, тут может быть какой-нибудь скрытый подтекст, Анна отвергла.

— После смерти королевы прошло больше года, — напомнила ей Гертруда. — Его милость, вероятно, ищет себе новую жену.

— Ерунда! — откликнулась Анна, подумав про себя, что мужская немощь Генриха может послужить препятствием к очередному браку.

Дамы проигнорировали ее реакцию, увлекшись выбором для госпожи самого подходящего платья.

Анна забыла, как огромен, шумен и многолюден большой двор. Ей отвели просторные и комфортабельные апартаменты в Часовом дворе, но располагались они на первом этаже, и мимо окон все время ходили люди. Она поймала себя на том, что скучает по мирной атмосфере Ричмонда и Хивера, но, несмотря на это, хотела увидеть Генриха и, конечно, не могла уехать, раз уж он сам послал за ней.

При дворе не было женщин, поскольку не имелось королевы, которой они могли бы служить. Анна привезла с собой матушку Лёве и Кэтрин Бассет, которая умолила госпожу взять ее с собой. Анна и Кэтрин вызывали некий интерес у мужчин, когда гуляли по саду, наблюдали за игрой в теннис или шары, по крайней мере до тех пор, пока джентльмены не узнавали Анну, а тогда они быстро отводили глаза. Она удивилась: неужели ее до сих пор считают неприкосновенной или люди думают, что Анна может скоро снова стать их королевой?