Элисон Уэйр - Королева секретов. Роман об Анне Клевской

Такими мыслями полнилась голова Анны, пока ее везли мимо красивых холмов и по охотничьему парку, окружавшему замок. Но вот и он сам, приютился в закрытой со всех сторон долине, — небольшая укрепленная резиденция из светлого камня, обведенная рвом и утопающая в дивном саду.

Анне говорили, что Хивер отобрали у Болейнов и заново обставили — без сомнения, богатой поживой, взятой из домов Кромвеля. Тревожные предчувствия усиливались. Может ли Хивер стать счастливым домом, если с ним связано столько кровавых историй? Владея им, она будет выгадывать на чужих несчастьях, и ей самой это не принесет радости, опасалась Анна.

Тем не менее она восхитилась богатым убранством переданного ей дома. Лучше было не задумываться, откуда взялись эти вещи. Бродя по комнатам и спускаясь по винтовым лестницам своего нового жилища, Анна видела, что кое-какие следы былого присутствия Болейнов здесь все-таки сохранились. В спальне стояла деревянная кровать под балдахином с инициалами «Т. Б.» на изголовье и резными изображениями быков; без сомнения, это ложе оказалось слишком огромным, его не смогли вынести из дома. А на чердаке она нашла повернутый к стене портрет элегантно одетой брюнетки с латинской подписью: «Anna Bolina uxor Henry Octa» [43] «Анна Болейн, жена Генриха Восьмого» (лат.) . . Определенно, король не пожелал бы увидеть это застывшее на холсте напоминание об отправленной на смерть супруге; вот почему, скорее всего, картину оставили здесь, а не перевезли в королевские хранилища. Анна задумалась: верно ли портретное сходство? Если так, Анна Болейн вовсе не была красавицей. Длинное, худое лицо, настороженные темные глаза и чопорно поджатые губы. Она сильно напоминала свою дочь, хотя у Елизаветы цвет волос и римский нос Генриха. И все же в ней определенно была некая особинка, на которую намекал художник, и Анне портрет понравился. Хорошо бы повесить его в галерее; это казалось справедливым воздаянием, ведь только благодаря трагедии Анны Болейн сама она стала владелицей Хивера. Картину всегда можно убрать, если приедет король.

Анна представляла себе, как семья Болейн развлекала Генриха в главном зале с огромным очагом и отделенным перегородкой проходом вдоль стены. Может быть, Генрих сватался за Анну в семейной гостиной или прогуливался со своей возлюбленной по длинной галерее. На пещеристой кухне, сильно утопленной в пол, готовили еду для пиров, здесь каждый день бурлила жизнь. Теперь все в прошлом, превратилось в блеклые воспоминания. Как быстро — и разрушительно — способно вращаться колесо Фортуны.

Ну что ж, она постарается возродить Хивер к новой жизни, чтя его прошлое и изгнав призраков. А место действительно было красивейшее.

Одетая в зеленое платье, Анна следила из окна, как маленькая кавалькада переваливает через гребень холма, и разглядела среди всадников Елизавету, которая пришпоривала кобылу. Она поспешила вниз, открыла главную дверь, созывая придворных, и подождала, пока семилетняя гостья и ее гувернантка с двумя вооруженными стражниками и тремя служанками позади проскачет по подъемному мосту и въедет во двор. Когда Елизавета приблизилась к ней, Анна сделала глубокий реверанс, и девочка, как только слезла с лошади, вернула ей поклон. Желтоватая кожа Елизаветы порозовела от пребывания на свежем воздухе, длинные рыжие волосы свободно рассыпались по плечам.

— Добро пожаловать, миледи Елизавета! Как славно, что его величество проявил доброту и позволил вам навестить меня, — с улыбкой произнесла Анна, гордясь своими успехами в английском.

Елизавета царственно склонила головку, словно удостаивая хозяйку милости своим присутствием, и позволила Анне отвести себя в замок. В зале на столах в виде козел были выставлены холодное мясо, пироги и пирожные с кремом, а также засахаренные фрукты, при виде которых глаза девочки засияли. Анна специально велела их приготовить: Генрих как-то упоминал, что его дочь сладкоежка.

— У нас есть и одно блюдо из Клеве! — с гордостью объявила она, когда они уселись за главный стол и Елизавета заняла почетное место. По кивку Анны вперед вышли двое слуг. Один налил вино, разбавленное водой, для юной гостьи; другой вынес блюдо с горой какого-то зеленовато-белого месива, как наверняка подумалось девочке.

— Что это такое, миледи? — полюбопытствовала Елизавета.

— Это Sauerkraut, — объяснила Анна. — Капуста с солью, вином и можжевельником.

Еще один кивок, и слуга положил на тарелку Елизаветы щедрую порцию угощения. Девочка попробовала.

— Очень хорошо! — радостно воскликнула она и принялась жадно есть.

Обрадованная, что визит начался так удачно, Анна улыбнулась гувернантке, миссис Эстли. Это была хорошо воспитанная женщина с правильной речью; очевидно, она души не чаяла в своей подопечной и охотно уступала любым ее просьбам.

После того как все наелись, Елизавета захотела осмотреть замок. О матери она не упоминала, но Анна подозревала, что ей любопытно увидеть дом, где та выросла. В конце концов, это было наполовину ее наследство.

В длинной галерее Елизавета увидела портрет. Анна едва не хлопнула себя по лбу. Она собиралась убрать его к приезду принцессы, но в суматохе приготовлений забыла отдать распоряжение.

— Это моя мать! — выпалила девочка, а потом зажала рот рукой, поздно сообразив, что сказала.

Бедняжка, она уже знала, что упоминать публично о королеве Анне запрещено.

Миссис Эстли смотрела на портрет затуманившимися глазами.

— Мне не следовало забывать… — пробормотала Анна. — Я собиралась заменить его чем-нибудь. Но была так занята приготовлениями…

Гувернантка пришла ей на выручку:

— Ничего страшного, ваше высочество. Леди Елизавета видела изображения своей матери. Я позаботилась об этом. Мне кажется важным, чтобы она имела о ней какие-то сведения.

— О да! — с чувством ответила Анна. — Бедное дитя. И эта несчастная женщина. — Она вздрогнула. — Потому я и хочу сделать что-нибудь для леди Елизаветы. Я стану ей другом.

— Доброта вашего высочества дорогого стоит, — сказала миссис Эстли, и женщины обменялись сочувственными взглядами.

Елизавета не отрывала глаз от картины.

— Она такая красивая, — наконец проговорила девочка.

— И очень похожа на себя, — сказала гувернантка.

— Я обрадовалась, когда нашла здесь этот портрет, — сообщила им Анна. — При дворе никто о ней не заикнется.

— Там все слишком боятся короля, — тихо заметила миссис Эстли. — И не осмеливаются выражать свое мнение.

По тону ее голоса Анна поняла, какого мнения держалась сама гувернантка. Взяв Елизавету за руку, она сказала:

— Пойдемте. Я хочу показать вам кое-что еще. — Анна улыбнулась и повела девочку по галерее в спальню. — Эта кровать принадлежала кому-то из родных вашей матери.